Потом узкая грудь мальчика заходила ходуном, распираемая горькими рыданиями, нарастающими внутри. Никто его не услышит, знал он. Никто не придет. Один-одинешенек в глубине леса Баклы, Джон предался безудержному горю.
— Сатурналл? — переспросил Бен. — Что за имя такое?
— Нашего подопечного, — ответил Джош. — Так он сказал.
Погонщик ни разу еще не видел, чтобы длинная физиономия Бена Мартина выражала столько живого чувства, как сейчас, когда он с негодованием воззрился на мальчишку.
— Я весь язык стер с ним разговаривать, а он, значит, взял да сказал тебе?
Джон переводил взгляд с возмущенного Бена на прячущего ухмылку Джоша.
Он не принимал ни решения молчать, ни решения заговорить. А когда разомкнул уста, сразу вспомнил, как Джош с Беном растирали ему окоченевшие конечности и в них с болезненным колотьем возвращалась жизнь. Словно что-то оттаивало у него внутри.
Джону потребовалось три дня, чтобы выскоблить, выдолбить в мерзлой земле яму. Еще день — чтобы собрать камни. Он не смог заставить себя закрыть матери глаза, поэтому просто накинул на лицо плащ. Потом начались дни скитаний.
Голод выгнал мальчика из леса. Когда он рыскал в поисках пропитания по склону, Джейк Старлинг поймал его, притащил вниз и оставил на привязи в хижине без крыши, куда Анна Чаффинг бросила краюху хлеба. Потом пришел отец Хоул с Джошем, который вел в поводу мула.
— Усадьба Бакленд! — прорычал священник. Красный воспаленный шрам у него на лице подергивался. — Такова была воля Сюзанны.
Бен все еще дулся на исходе дня, когда они разбили стоянку за купой деревьев. Джош целый вечер пытался отчистить от грязи голубой плащ Джона. А замызганные штаны и рубашку можно скрыть под ним, решили мужчины. Когда совсем стемнело, они улеглись спать у низкого костра. Джон слышал, как где-то за кругом неверного света переступает копытами и всхрапывает мул. Вокруг него выросли стеной деревья леса Баклы. Закрывая глаза, он видел столы, ломящиеся под тяжестью блюд, источающих густые запахи и пряные ароматы. В ушах зазвучал собственный неуверенный голос. Он пообещал матушке, что сохранит Пир. Но как же это сделать теперь?
Он еще многому должен научиться, сказала она. А потом предостерегла: Пиром стремятся завладеть другие.
Джон метался и ворочался на жесткой земле, переносясь мыслями от последних слов матери ко дню, когда он впервые заметил сторожку на гребне далекой горы. Она служила там, сказала мать. И прибежищем для него она выбрала усадьбу Бакленд.
— Запомни, если тебя приведут к сэру Уильяму, стой смирно и не подымай глаз, — наставлял мальчика Джош на следующее утро. — Это в случае, если тебе не прикажут опуститься на колени. Сэр Уильям не любит, когда на него смотрят. То же касается и его дочери.