Каждая фраза звучала все выше и пронзительней, под конец своего эмоционального монолога Гришаева уже почти кричала, еле сдерживая слезы.
– Но если вы ни в чем не виноваты, Эмма Эдуардовна, то чего вам меня бояться? Я же проверяю всех, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, которое я веду! Своими действиями вы невольно начинаете вызывать подозрение, хотя поначалу у меня и в мыслях не было вас подозревать.
– А, бросьте! – махнула рукой Гришаева. – Чего бояться! Да вас всегда надо бояться, потому что разве вы станете выяснять до конца? Схватите первого, кто вам подходит, – и до свидания! Доказывай потом, что ты ни при чем!
– Однако же не слишком хорошее у вас мнение о полиции, – покачал головой Гуров. – Вам что же, раньше приходилось сталкиваться с нашим ведомством?
– Ничего мне не приходилось! – огрызнулась Гришаева.
– Откуда тогда такая осведомленность? Причем превратного толка?
– Слухами земля полнится! – выпалила Гришаева.
– Ах вот как, – кивнул Гуров. – Хорошо. Так вот, если опираться на слухи, то я имею следующее. Директор фитнес-центра Эмма Эдуардовна Гришаева, по слухам, состоит в любовной связи с тренером этого центра Полищуком, который, по слухам, склонен к агрессии и насильственным действиям в отношении женщин. Гришаева, по слухам, узнала, что полковника Гурова очень интересует фигура Полищука. И она же, по слухам, предупредила об этом любовника. А за день до этого Гришаева, по слухам, повысила уборщицу фитнес-центра до личного секретаря. Потому что уборщица эта – опять же по слухам – владеет сведениями, компрометирующими Гришаеву. Таковы слухи, Эмма Эдуардовна. Но в моих силах превратить их в факты. А это уже дело серьезное. Так что, поговорим начистоту? Как видите, я уже почти все знаю. Мне недостает лишь некоторых деталей.
Все это время Гришаева сидела отвернувшись к стене, и Гуров думал, что она это делает демонстративно, чтобы показать, как ей неприятны слова полковника и его персона в целом. Сейчас же он обнаружил, что Гришаева просто плачет. И очень хочет скрыть это от Гурова. Однако скрыть это не удалось, потому что под конец речи полковника Гришаева уже не плакала, а рыдала.
– Ну почему, почему-у-у? – ревела Эмма Эдуардовна, размазывая слезы вместе с косметикой по лицу, и ей, уверенной в себе, энергичной и сильной особе, это так не шло, что она сразу стала какой-то другой, совершенно не похожей на себя. – Почему все ко мне цепляются? Почему я как бельмо на глазу? Все следят, во все лезут, во все суют свой нос! Всем до меня есть дело! Лучше бы своими делами занимались, а то только другим завидовать го-раз… раз…