— По-видимому, будет огромный салют после празднества в будущем году, — сказал Кэррот. — Мне нравятся салюты.
— Я поражаюсь, почему Анк-Морпорку нравится отмечать факт того, что триста лет назад здесь была гражданская война, — сказала она, возвращаясь к действительности.
— Почему бы и нет? Мы победили, — сказал Кэррот.
— Да, но вы и также и проиграли.
— Всегда ориентируйся на положительные моменты, так я говорю. Ага, вот мы и пришли.
Ангуа посмотрела на вывеску. Она уже научилась читать руны гномов.
— Музей Хлеба Гномов, — сказала она. — Черт. Не могу дождаться.
Кэррот счастливо кивнул и толкнул дверь. Внутри стоял запах засохших корок.
— Эй-ей, мистер Хопкинсон? — позвал он. Ответа не было. — Он иногда уходит, — пояснил он.
— Наверно когда радостное возбуждение становится слишком сильным для него, — сказала Ангуа. — Хопкинсон? Что-то не очень похоже на фамилию гнома.
— О, он человек, — сказал Кэррот, переступая порог. — Но известный авторитет. Хлеб — это его жизнь. Он опубликовал полное описание наступательной выпечки. Ну... раз его нет здесь, я возьму два билета и оставлю два пенса на столе.
Музей мистера Хопкинсона не производил впечатления, что у него бывало много гостей. На полу и витринах лежала пыль, и очень много пыли было на экспонатах. Большинство из них были классической боевой формы, с чертами своего съедобного происхождения, но там были и буханки, ватрушки ближнего боя, убийственные метательные гренки, огромное количество других запыленных орудий изобретенных расой занимающейся едой как оружием и зашедшей дальше всех в создании его убийственных видов.
— Ты чего ищешь? — спросила Ангуа. Она понюхала. Чувствовался знакомый противный резкий запах.
— Это... ты готова для этого?... Это... боевой хлеб Б'храйена Кровавого Топора! — сказал Кэррот, копаясь в столе на входе.
— Буханка хлеба? Ты привел меня сюда, чтобы показать буханку хлеба?
Она фыркнула опять. Да. Кровь. Свежая кровь.
— Точно, — сказал Кэррот. — Его позаимствовали для показа только на две недели. Это тот самый хлеб, которым он размахивал во время битвы в долине Кум, когда убил пятьдесят семь троллей, — здесь тон Кэррота понизился с энтузиазма до гражданского уважения, — это было очень давно, и мы не должны позволять древней истории ослеплять нас по поводу отношений в много-этнической общине века Крылана.
Скрипнула дверь.
Потом:
— Этот боевой хлеб, — издалека сказала Ангуа, — черный, не так ли? Несколько крупнее, чем обычный хлеб?
— Да, правильно, — сказал Кэррот.
— А мистер Хопкинсон... Маленький человек? Невысокий, с белой острой бородкой?