Не хватает мне сейчас гримера, не хватает. Кино‑то историческое получается. Даже, где‑то, боевик.
Волосы кое‑как деревянным гребнем расчесал, видела бы мой парикмахер, в какой вид я ее укладку привел! Оброс, оброс… Ремешком голову обхватил, более‑менее пристойно, хоть лоб виден, лицо обозначилось. Ножом бороду обрезал, щеки от щетины отскреб, не очень удачно, но армия всему научит. Сделал себе татарскую бородку – не так уж я и стар. Ну, полтинник, но не больше. Вот теперь видно, что я отношусь к другому видy homo sapiens – человек разумный.
Первая беседа с представительницей вновь обретенной семьи прошла ни шатко, ни валко. Дама оказалась весьма непростой. Нет, конечно, когда она переползла на четвереньках через порог юрты, распласталась ниц и что‑то забормотала, я несколько заскучал – сейчас допросим сельскую курочку, прикажем привести ко мне достойного воина‑картографа, и, утешив соломенную вдову обещаниями не забывать ее и писать письма, поручим передать привет Гюльчатай. Ай, как славно.
Но вдова поднялась, кивком подозвала Цэрэна и, более не отвлекаясь на театральные сцены, приступила к допросу. Если я правильно понял эту железную женщину, ее интересовали две вещи: зачем мне карта и не засланный ли я казачок. Второго она не озвучила, но все было очевидно. Похоже, в оценке своего семейного статуса я несколько перебрал. Никто не собирался следить за мной тщательно и кропотливо, устанавливать мои намерения и связи, поить коньяком в дорогих ресторанах и вежливо интересоваться самочувствием. Никто даже не испытывал родственных чувств. Вопрос в лоб – неверный ответ – и хана котенку. Вот так‑то, благодарность этим людям не свойственна.
Я дал правильный ответ. Эпидемия, оценка площади распространения и ее скорости, превентивные меры на прилегающих территориях, заботы о здоровье армии, число потенциальных жертв на землях, принадлежащих клану. То есть, людей‑то у вас в клане сколько? На какой площади живут, кто соседи, не от них ли зараза, много ли их, не нападут ли, пока у нас беда? Ответов не получил. Старшая жена опять рухнула и выползла на карачках из юрты. Вот и поговорили.
Думал я, думал, Цэрэна тряс, но на пальцах такого не объяснишь, маленький он, не знает ничего. О жизни знает немного, о людских отношениях, а вот жен моих и дочерей обозначает так, что любой догадается. Хорошо – Бортэ не видит. Международные у него жесты, насмотрелся, когда коз пас. Я все уже понял, пусть дальше словами говорит, имена употребляет, лучше запомню их и слова, черт с ними, а то будет ему секир‑башка от… от… ото всех будет.