Зачем Бортэ постоянно напяливает на меня шикарные шмотки? Какой в этом смысл, если все знают, что страна принадлежит мне, и они сами принадлежат мне. К чему эти хвастовство и кичливость богатством, у нас еще много проблем, и глупо стоять над униженно склоненной спиной бедняка, лежащего перед тобою на ковре, в сапогах ценой в три коня. Что я ему этим доказываю? Недостижимость для него власти и богатства? У него и так жизнь нелегкая, а здесь еще я со своими сапогами и халатом. Вот если бы иностранные послы… Так нет же послов!
Провели пенсионную реформу. Ну, это я ее так громко называю. Здесь письменности нет, все на слово приходится делать. С трудом, но собрали данные о всех пострадавших, потерявших кормильца семьях, и выделили им помощь из доставшейся мне собственности срединных ханов. Еще послали глашатаев по всему Центру и Востоку – созывать жалобщиков к хану. Столько же их набралось… День послушал, а потом просто приказал каждому зашедшему просителю выдавать по два барана или вещами, если прибыл издалека и баранов к себе ему гнать в лом. Вроде, справились.
Глашатаи предупредили всех моих назначенцев, что строго спрошу за смерти подданных от голода, болезней и притеснений, зима же на носу. А мне воины будущие нужны и матери будущих воинов. Уже по родам ведут учет всех семей, где от пяти и более детей. Бортэ страдает – состояние двух ханов по ветру пустил, семью разорил. Трофейную юрту с золотым шитьем простым пастухам подарил. Не пастухам, а уже дворянам, и не только юрту. У меня еще много добра осталось, а по весне отары и табуны удвоятся. Я же знаю, она добрая. Вот у моей названной матери кроме четырех родных сыновей, считая меня, есть два моих сводных брата и целых четыре приемных. Это не считая дочерей. Здесь не принято бросать детей без поддержки, какая война прокатилась, но безпризорников нет, всех сирот по юртам распихали. По‑всякому живут, но живут.
А вспомнить миллионы беспризорных в начале девяностых у нас в России, да и в новом тысячелетии от брошеных детдома ломятся. Это как? И я этих дикарей еще буду учить любить детей? Введу государственную поддержку материнства. Со следующего года все инвалиды войн, мыкающиеся по стойбищам, будут поставлены на государственный кошт с обязательством учить подрастающее поколение. Поколение здесь шустрое, само подрастает, но мои вояки не так будут бояться превратиться в калек и повиснуть на шее своих домашних. А здесь это быстро, самому в прошлом году чуть ногу мечом не отрубили. Госслужащий – это не жалкий инвалид‑попрошайка. Статус! И, аналогично, про старух, заслуженных матерей – пусть молодежь воспитывают. Посмотрю, что получится.