Гул во всей Галактике после этих событий стоял неимоверный. И мнения обывателей разошлись по шкале от "так им и надо!" до "ну нельзя же так резко!". А так как компрометирующие материалы император передал по инету для всей Галактики, то открытого осуждения Оилтонской империи не последовало. Потерявшие свои капиталы вкладчики, просто бессильно скрежетали зубами и рвали на головах волосы. Зато все сорок пять лет после этого сквоки вели себя тише космической пыли и ниже красных карликов с их гигантским притяжением.
"И вот, опять стали поднимать рыльца и похрюкивать в сторону грозного соседа! — именно так рассуждал император Павел, слушая длинный перечень претензий со стороны сквоков. — На что они надеются? Неужели и в самом деле вздумали развязать войну? Да и аппетиты у них слишком непомерные. До абсурда! Видимо не обошлось без попыток некоторых заинтересованных лиц вернуть, а то и отхватить для себя по жирному кусочку. Не забыли свои гипотетические потери сорок пять лет назад. Не удивлюсь, если и Доставка вознамерится свои утраченные прибыли вернуть…"
Соседи по великому космосу хотели многого. Они теперь жёстко утверждали, что это именно Оилтонская империя напала на них коварным способом, уничтожила всех пограничников (а никаких не пиратов!), разгромила, ограбила массу мирных планет и захватив столицу цинично казнила законное правительство. За это республика свободных сквоков теперь требовала военную контрибуцию в количестве… Список прилагается.
Когда консул закончил чтение, император дальновидно промолчал, осознавая, что Януш в стороне от обсуждения не окажется. И тот сразу приступил к вопросам:
— Господин консул, а вы знакомы с вещественными и прочими доказательствами вины наших соседей сорока пятилетней давности?
— Конечно знаком.
— Тогда на каком основании вы имеете право принимать в руки этот мерзкий пасквиль на законность, да ещё и зачитывать его пострадавшей стороне? Уж не на одной ли вы стороне с пиратами, убийцами и работорговцами?
Консул от такой прямоты и не дипломатичности стал белым как мука высшего сорта и только с сиплым хрипом обратил свой взгляд на императора. Тот тоже возведёнными к потолку глазами, отвисшей челюстью и неразборчивым мычанием показывал всю глубину якобы своего осуждения такими прямыми, некрасивыми в высшем свете вопросами. Но продолжал настойчиво молчать, ни словом не останавливая официального наследника. А тот так и продолжил, не останавливаясь, даже не обратив внимания на приход в зал командира Дивизиона, который скромно уселся за спинами гостей под самой стеночкой: