Затем догадался перейти на свист, пользуясь теми сочетаниями звуков, которым когда-то обучал взрослых катарги, используя для уроков птенца. Оставалось поражаться, как это создание, в тот момент имевшее всего несколько суток от рождения, запомнило язык свиста и теперь может вполне сносно на нем произнести нужное слово. Да и понял он все прекрасно, когда человек просвистел:
— Кушать. Еда малого катарги! — подзывая за собой к валуну и поспешно доставая угощения в виде мяса, лепешек и сыра. — Еда для Мурчачо! Мурчачо молодец, хороший, сильный, большой!
Орел довольно клекотал в ответ, принимая угощение на свой огромный, жесткий язык и отправляя моментально в свою ненасытную утробу. Понятно, что такие маленькие кусочки для него что мухи для слона, он бы с удовольствием и целого поросенка проглотил. Но оставалось только радоваться, что он ест осторожно, хотя время от времени так и норовит прижаться то клювом, то боком, то крылом прикрыть. Совсем не реагируя на то, что человек от таких дружеских, а то и сыновних чувств чуть с ног не валится каждый раз.
Угощения кончились в течение минуты, ну максимум полутора. Но только встретившаяся пара разных существ попробовала складывать свистом более длинные фразы, как заявилось еще три, на этот раз взрослых орла катарги. Похоже, что те самые опекуны, которые на второй день крушения доставили сюда как самого птенца, так и бревна, мясо и огромный топор лесоруба.
Чинно уселись напротив, сложили крылья и выжидательно уставились на человека. Мол, чего надо? По крайней мере, именно этот вопрос просматривался в их взглядах и слышался в вежливом клекоте.
Ну Виктор и начал объяснять. Попутно пытаясь ввести в прежний словарный запас свиста новые понятия и целые предложения. И добрый десяток слов, похоже, запомнили орлы с ходу. Особенно такие, как "нельзя", "можно", "надо", "друзья" и "дружить". Но это не слишком облегчило поставленную человеком задачу.
Что он только не делал, не изображал в дополнение к своему свисту: строил из меча на своей спине дельтаплан, махая руками; изображал катарги; показывал маленького человека опять под дельтапланом и все это рисовал углем на валунах, а потом и на большой боковой стене ущелья. Кажется, именно рисунки оказались наиболее действенным способом общения, обучения и пояснения своей основной просьбы. А та сводилась только к одному: хоть как-то передать весточку для того самого малого человека, который может летать на дельтаплане и сейчас находится в Чагаре. Для пояснения последней детали Менгарец даже нарисовал довольно подробную карту здешнего мира. Что характерно, короли небесного океана, привыкшие и умеющие смотреть на весь мир сверху, сразу оценили удивительную точность нарисованной схемы, скорее всего, поняли ее и даже затеяли на эту тему между собой короткий, но яростный спор. Потом еще слушали довольно внимательно до самого заката, а когда почти стемнело, один из катарги протянул лапу вперед и стал свистеть: