— Я не понимаю… — попятилась я от нее. — Как ты могла? Ракета из-за тебя чуть не проиграл! Он упал! Разбился! А ты… Как ты могла?
— Ты думаешь, мне было легко? — вскричала она. — Когда Сережа упал, у меня чуть сердце не разорвалось! Я не смогла досмотреть его выступление. Поняла, что в любом случае брошусь ему на шею. Я очень сильно его люблю. Понимаешь? Очень-очень. Мы ушли. Просто ушли… Я потом проревела весь вечер.
— Ой, какие вы дураки, — потерла я глаза, желая прогнать наваждения.
— А вчера Ракицкий написал Рите. И они помирились, — улыбался Слава. — Вот она мне сейчас рассказывает, как все прошло.
— Ярослава, я правда не думала, что у тебя из-за меня будут проблемы, — схватила она меня за руку. — Чем я могу помочь? Ты только скажи.
— Да, чем… — поморщилась я, высвобождаясь. Господи, как же я сейчас буду выглядеть перед подругами со своей паранойей? Я тут Пинкертона из себя изображала, а они просто вызывали приступы ревности у Ракеты. Какая же я дура!
— Хочешь, я пойду к директору и все объясню?
— Не хочу. Ну, глупо же будет выглядеть.
— Яр, я в понедельник зайду к Монсеррат. Скажу, что ты ни в чем не виновата.
— Не надо. Сама разберусь. Ладно, я пойду. Рада, что все так получилось и ты помирилась с Ракетой.
Она виновато растянула губы в кривой улыбке:
— Прости меня. Я не думала…
— Да некоторым думать вообще не свойственно, — огрызнулась я, с обидой глянув на брата, и сбежала в квартиру.
Тем не менее на душе стало легко, а плечи словно кто-то отпустил. Хотелось размять затекшую шею, расправить крылья, взмахнуть ими и встряхнуться. И хоть я еще сердилась на Славку, тревога уже прошла. Вдруг голову посетила мысль, что я не стану тетей не моего племянника, что брат не женится на слишком популярной в мужских кругах девушке, что никто не беременный, и половина проблем отвалилась неожиданно сама по себе. Счастье накрыло меня с головой. От радости я принялась скакать по комнате и подпевать телевизору:
— Уно — до — трес — куатро! Румба! Си! Все танцуют румбу! Комо? Си! Румба! Йеху! Румба!
Под ногами крутился Лорд, пытаясь понять, все ли в порядке у хозяйки с головой. Я подхватила его на руки и закружилась. Пекинес испуганно вжался в меня и, кажется, зажмурился от страха.
— Уно — до — трес — куатро! — голосила я и хохотала. Других слов этой странной песни я не знала. Описав в воздухе мертвую петлю из собаки, я поставила Лордика на пол. Трусливо поджав хвост, он ретировался в другую комнату.
— Ярик, ты уроки сделала? — подозрительно прищурившись, пялился на меня Стас.
— Завтра сделаю.