Максимилиан и Блазиус с удивлением посмотрели друг на друга.
— Что касается языков, — продолжал Эверард, — я порядочно знаю французский и английский, могу, по крайней мере, читать Мольера и Шекспира, но если вам будем угодно объяснить мне идеи этих великих гениев, познакомить меня с их духом, в таком случае обещаю вам, доктор, вы найдете во мне если не слишком понятливого, то, по крайней мере, самого усердного ученика.
— Эверард! — вскричал изумленный граф. — Кто научил вас такой мудрости в вашем уединении?
— Само уединение, — отвечал Эверард. — Да, я брал из нашей библиотеки книги, уходил с ними в лес и в каком-нибудь уединенном месте предавался чтению и размышлению. Без сомнения, мои успехи были сопряжены с большими трудностями, но терпение восторжествовало над всем. Я уверен, что могу явиться на испытание в каком-нибудь из наших университетов, и если бы даже осмелился явиться ко двору, не заставил бы вас, батюшка, краснеть, напротив, сделал бы, быть может, вам честь.
— Возможно ли? — вскричал граф. — Да это чудо, доктор, истинное чудо! Мне даже не верится. Спросите его о чем-нибудь, доктор.
Доктор Блазиус с важностью начал экзамен, но он тотчас заметил, что его ученик в некоторых предметах превосходил своего учителя. Эверард, вопреки своей привычной скромности, позволил себе несколько позабавиться над классическим педантизмом доктора.
— Это чудо! — сказал наконец профессор, желая скрыть свое замешательство. — Чудо, которое послало вам, граф, само Небо, конечно, не для вознаграждения незаменимой потери, по крайней мере, для утешения в вашей горести.
— Да, — сказал граф, — радость заставила меня на минуту забыть мое горе. Так, милый Эверард, узнай роковую новость: твой старший брат, мой бедный Альберт…
— Что вы хотите сказать? — спросил Эверард со смущением.
— Он умер, Эверард… Его убила в три дня жестокая горячка, тогда как перед ним открывалась блестящая будущность. Бедный юноша! Он имел столько талантов, так ловко умел держаться на скользкой почве придворной жизни, так искусно выпутывался из всех интриг! И смерть похитила его у меня, Эверард! Но судьба еще не совсем поразила меня; у меня остался другой сын, который так же как Альберт, достоин моей любви и милостей двора. Теперь ты единственный наследник Эппштейнов; для тебя начинается новая жизнь; забудем прошедшее, чтобы подумать о будущем; с этих пор положись на любовь и покровительство твоего отца.
Эверард был бледен; он понял, что роковая новость разрушит все его счастливые мечты.
— Эверард, — снова начал граф, — теперь ты австрийский офицер; вот твой диплом, но это еще не все.