Граф подошел к стулу, на котором лежала шпага, и подал это оружие Эверарду.
— Вот тебе шпага, — продолжал граф. — Верь, Эверард, что ты будешь осыпан милостями двора. Но мы поговорим об этом в другой раз; теперь я оставлю тебя с твоим учителем. Будь весел, милый Эверард, предавайся сладким мечтам; высокая судьба ожидает тебя в Вене, куда мы отправимся через несколько дней.
Граф обнял оцепеневшего Эверарда, кивнул головою доктору Блазиусу, который согнулся почти до земли, и потом вышел из комнаты.
— Через несколько дней отправимся в Вену! — повторил Эверард, бросив печальный взор на диплом и на шпагу. — Боже мой! Что скажет она, когда узнает это? — прибавил он и бросился вон из комнаты; доктор только успел закричать ему вслед: «Господин фон Эппштейн, не забудьте, что ваш отец ожидает вас к обеду».
Через несколько минут Эверард был уже в хижине. Бледный, усталый, он явился перед Роземондою, которая в то время прогуливалась в саду.
— Что с вами, Эверард? — спросила Роземонда.
— Что со мною, Роземонда? — сказал молодой человек. — Приехал граф и, как всегда, привез с собою несчастье.
— Что хотите вы сказать, Эверард?
— Посмотрите, посмотрите! — вскричал Эверард, подавая Роземонде шпагу и диплом.
— Что это значит? — спросила она.
— Вы не угадываете, Роземонда?
— Нет.
— Мой брат Альберт умер, теперь я наследник Эппштейнов, и мой отец, который привез этот диплом и эту шпагу, берет меня в Вену.
Лицо молодой девушки покрылось смертельною бледностью, тогда как на ее устах скользила улыбка.
— Дайте мне руку, Эверард, — сказала она, — и пойдемте в комнату.
Молодые люди вошли в домик. Роземонда села в кресло Джонатана; Эверард поставил свою шпагу в угол и бросил диплом на стол.
— Эверард, — сказала Роземонда, — нынче утром мы говорили об испытании, но только оно настало слишком скоро.
— Что за важность, Роземонда! — отвечал Эверард. — Ужели вы думаете, что я поеду?
— Без сомнения.
— Нет, Роземонда, я не оставлю вас никогда, я поклялся в том.
— Вы не имеете права не повиноваться воле родителя.
— Граф отказался от меня, он сам писал об этом; я ему не сын, он мне не отец.
— Так было прежде; но теперь Богу угодно было соединить вас опять. Вы должны повиноваться, должны ехать в Вену.
— Никогда!
— В таком случае я возвращусь в свой монастырь; я не хочу быть заговорщицею против вашего отца.
— Роземонда, вы не любите меня!
— Напротив, Эверард, из любви к вам я советую вам согласиться на предложение вашего отца. Есть обязанности, налагаемые на человека с самого дня рождения; им нельзя не повиноваться. Покуда был жив ваш брат, вы могли оставаться в безвестности; тогда не на вас лежал долг поддержать славу имени Эппштейнов, но теперь отказаться от наследственных преимуществ вашего рода было бы преступлением против ваших предков и потомков.