В доме егермейстера эта ночь прошла в слезах и страхе. Эверард с перевязанною раною сидел в креслах; Конрад безотлучно находился возле больного, тогда как Роземонда приготовляла какое-то лекарство. Добряк Джонатан, пораженный, как громом, этим случаем, только вздыхал и плакал. В кругу этих лиц несколько часов царствовало молчание, только вздохи Джонатана, однообразный звук часов и неистовые порывы ветра, потрясавшего хижину, нарушали страшную тишину. Но потом из безмолвных уст вдруг вырвались молитвенные восклицания.
— Помолимся за него, — сказал Конрад.
— Помилуй его, Господи! — отвечала Роземонда.
— Прости его, матушка! — проговорил Эверард.
Пробило полночь. Один вопрос Конрада привел всех в трепет.
— Жив ли он? — спросил Конрад.
— Он погиб! — отвечал Эверард после минутного молчания. — Моя мать всегда говорила мне, что он погибнет из-за меня. Я не был палачом, я только орудие казни. Бедная моя мать жалела его, но судьба была сильнее ее. Он погиб.
Час спустя Эверард начал снова:
— Что там теперь делается? Какая страшная опасность ожидает нас? Боже мой! Мы были так счастливы нынче утром, наслаждались такими прекрасными мечтами! А теперь, какая надежда остается нам, какой будет наша жизнь?
— Станем молиться, — сказали в один голос Конрад и Роземонда.
Медленно загоралась печальная заря декабрьского дня. Только что бледный свет пробился сквозь окна хижины, Конрад встал со своего места.
— Я пойду в замок, — сказал он.
— Мы пойдем все вместе, — отвечал Эверард. Он пошел рядом с дядею; за ними следовали Джонатан и Роземонда. В ту минуту, как они подошли к замку, пробило восемь часов. Служители замка только что встали.
— Видел ли кто-нибудь из вас графа Максимилиана со вчерашнего вечера? — спросил их Конрад.
— Нет, — отвечали они, — граф заперся в своей комнате и приказал не беспокоить себя.
— Звонил он нынче утром? — продолжал Конрад. — Я граф Конрад, брат вашего господина, а вот его сын Эверард, которого вы знаете. Ступайте за нами.
Конрад и Эверард в сопровождении трех слуг пошли к красной комнате; Роземонда с Джонатаном остались на дворе. Приблизившись к дверям комнаты, Эверард и Конрад взглянули друг на друга и испугались самих себя: они были бледны, как мраморные статуи. Конрад постучал в дверь — ответа не было. Он постучал сильнее — тоже молчание. Он произнес имя брата, сперва тихо, потом громче и громче; к нему присоединились Эверард и слуги, но никто не отвечал им.
Выломали дверь, комната была пуста.
— Мы войдем с Эверардом одни, — сказал Конрад.
Они вошли, заперли за собою дверь и осмотрели комнату. Потаенная дверь была отворена.