— Да, я знаю и согласна с тобой, но я сама в этом виновата, и только я, — тихо ответила Клэр. — И ты единственный человек, Петрина, кто может мне помочь... Пожалуйста... пожалуйста... одолжи мне деньги!
— Ну конечно, дорогая, одолжу, — сказала Петрина. — Но прежде чем ты покорно вручишь их сэру Мортимеру, дай мне немного времени все обдумать. Не хочу, чтобы такому подлецу все сошло с рук!
— Но с этим мы ничего не можем поделать... Придется смириться. Обещай мне, Петрина, что ты никому не скажешь.
В голосе Клэр звучала мольба. Петрина поспешила успокоить подругу:
— Обещаю. И обещаю тебе также, что все будет в порядке! Фредерик никогда ничего не узнает, если только ты сама не расскажешь ему, как глупо себя вела.
Клэр глубоко, с облегчением вздохнула.
— Дорогая моя Петрина, как я смогу тебя отблагодарить?
Петрина встала и прошлась по гостиной.
— Ты меня отблагодаришь, если не станешь больше волноваться и забудешь обо всем этом навсегда. Но мне потребуется день или два, чтобы достать денег, — понимаешь?
— Ты не расскажешь... своему опекуну?
— Нет, конечно нет, я никому не расскажу, но мне хочется прежде хорошенько подумать.
— О чем?
— О сэре Мортимере Шелдоне.
— Но... почему?
— Потому, что мне не нравится, когда плохие люди наживаются на несчастьях хороших, — твердо ответила Петрина.
Клэр не поняла, что имела в виду ее подруга, однако это было не столь важно.
Она вытерла глаза и крепко обняла Петрину.
— Спасибо, спасибо тебе! — сказала Клэр. — Ты самый добрый человек на свете!
— А ты скоро станешь самым счастливым человеком, — ответила Петрина.
— А я думала что уже потеряла Фредерика... Ой, Петрина, если бы ты знала, как это чудесно — любить!.. Когда-нибудь ты это тоже поймешь.
— О, в этом я сильно сомневаюсь, но очень рада, Клэр, что ты счастлива.
Петрина поцеловала подругу, и они расстались. Всю обратную дорогу в Стэвертон-Хаус, сидя в удобном экипаже, она думала о сэре Мортимере Шелдоне.
Граф ловкими движениями завязывал галстук, что всегда приводило в негодование его камердинера, считавшего себя непревзойденным мастером этого дела.
В это время за его спиной раздался капризный голос:
— Почему ты уходишь? Ведь еще рано.
Леди Изольда лежала на кушетке с самым недовольным видом. Не оборачиваясь, граф ответил:
— Я думаю о твоей репутации.
В его голосе прозвучала еле заметная насмешка, но леди Изольде было не до веселья, и она резко сказала:
— Если бы тебя она действительно беспокоила, ты бы женился на мне!
Последовало молчание: граф придирчиво рассматривал результат своих трудов — завязанный замысловатым узлом галстук.