— О нас говорят, Дервин, — сказала, помолчав, леди Изольда.
— Но, Изольда, о тебе говорят с того самого момента, когда ты, словно комета, появилась на светском небосклоне.
— Но я имею в виду совсем другие разговоры!
— Какие же?
— О твоей возможной женитьбе на мне. В обществе утверждают, что мы были бы исключительно красивой парой.
— Общество мне льстит! — насмешливо заметил граф.
Леди Изольда приподнялась, подложив шелковые подушки себе за спину.
— Я люблю тебя, Дервин!
— Сомневаюсь в этом. И говоря честно, Изольда, я не думаю, что ты когда-либо кого-либо любила, кроме себя самой.
— Но это неправда! Никто так меня не возбуждает, как ты!
— Ну, это совсем-совсем другое. И к тому же не всегда залог счастливого брака, Изольда.
— Не понимаю, о чем ты толкуешь! — сердито возразила она — Я знаю только одно: ты губишь мою репутацию и просто обязан просить меня стать твоей женой.
— Обязан? — переспросил он, удивленно подняв брови.
Она взглянула на графа, подошедшего к кушетке, и протянула к нему белые руки.
— Поцелуй меня! Я хочу, чтобы ты почувствовал, как мы нужны друг другу.
Но граф покачал головой:
— Я поеду домой, Изольда, а ты должна поспать, чтобы красота твоя не увяла раньше времени.
— А когда я увижу тебя снова?
— Завтра вечером, на очередном балу. И кто бы его ни давал — Ричмонды, Бофоры или Мальборо, — он ничем не будет отличаться от других балов, на которых мы уже бывали!
— Но ты же знаешь, я говорю не о балах! — раздраженно ответила леди Изольда. — Я хочу быть наедине с тобой, Дервин. Я хочу, чтобы ты меня целовал и обнимал. Я хочу близости с тобой…
Трудно понять, почему графа не тронули страсть, заключавшаяся в этих словах, губы, призывно раскрывшиеся навстречу поцелуям, и огонь, сверкнувший из-под полуопущенных век. Покончив с галстуком и оставшись вполне довольным своей работой, Стэвертон надел вечерний сюртук. Выглядел он очень респектабельно и элегантно, и, несмотря на все свое недовольство, леди Изольда не могла не признать, что более красивого и привлекательного мужчины она никогда не встречала. Но и более стойкого к женским чарам.
Леди Изольда пустила в ход все ухищрения и уловки из своего обширного женского репертуара, чтобы приворожить графа. Сделать его своим любовником ей не составило труда, но вот заставить произнести те слова, которые ей хотелось услышать, она была не в силах.
Граф оглянулся — не забыл ли чего, хотя в тусклом свете трех свечей в канделябре увидеть что-нибудь было непросто. Леди Изольда понимала, что он опять ускользает из ее рук, растворяется в темноте. Правда, на этот раз ей показалось, что она теряет его навсегда.