Охота кончилась, и мы возвратились в замок. Войдя в гостиную, граф Безеваль извинился, что не может оставаться долее: с него взяли слово обедать в Париже. Ему заметили, что надобно сделать пятнадцать лье в четыре часа, чтобы поспеть вовремя. Граф отвечал с улыбкой, что лошадь его привыкла к такой езде, и приказал слуге своему привести ее.
Этот слуга был малаец, которого граф привез из путешествия по Индии, предпринятого для получения значительного наследства. Хотя этот малаец жил во Франции уже около трех лет, он носил костюм своей страны и говорил только на своем родном языке, на котором граф знал несколько слов, при помощи их объясняясь с ним. Он исполнил приказание с удивительным проворством, и скоро сквозь окна гостиной мы увидели двух лошадей, рывших от нетерпения землю, племя которых столь превозносили все мужчины. Это были в самом деле, сколько я могла судить, две превосходные лошади, которых принц Конде хотел иметь, но граф удвоил цену, предложенную Его Королевским Величеством, и они были у него похищены.
Все провожали графа до подъезда. Госпожа Люсьен, казалось, не имела времени выразить ему всю свою признательность и жала его руки, умоляя возвратиться. Он обещал, бросив быстрый взгляд, заставивший меня опустить глаза как от молнии, мне показалось, не знаю отчего, что этот взгляд был адресован мне. Когда я подняла голову, граф был уже на лошади, поклонился в последний раз госпоже Люсьен, сделал нам общее приветствие, а Полю дружеский знак рукой и, дав шпоры своей лошади, поскакал и скрылся на повороте дороги.
Каждый остался па том же месте, смотря в молчании в ту сторону, где исчез граф. В этом человеке было что-то необыкновенное, приковывавшее невольное внимание. Для тех, которые не знали его, он имел слабый и бессильный вид страдающего телесным недугом; для друзей же и товарищей своих это был железный человек, противящийся всякой усталости, превозмогающий всякое волнение, укрощающий всякую нужду. Поль видел, как он проводил целые ночи за картами или в буйных оргиях и на другой день, когда товарищи его спали, отправлялся, не отдохнувши ни часу, на охоту или на прогулку с другими, которых утомлял так же, как и первых, не показывая сам никаких признаков усталости, кроме сильной бледности и сухого кашля.
Не знаю отчего, я слушала эти подробности с чрезвычайным интересом; без сомнения, сцена, происходившая при мне, хладнокровие графа, показанное им на опыте, недавнее волнение, испытанное мною, были причиной того внимания, которое придавала я всему, что рассказывали 6 нем. Впрочем, самый искусный расчет не мог изобрести ничего лучше этого внезапного отъезда, который превратил некоторым образом замок в пустыню. Так велико было впечатление, произведенное уехавшим на обитателей замка.