От моего ответа зависело, что именно ей надевать и как обуваться. Прошвырнуться — это поход на рынок за продуктами или небольшой пикничок на пленэре, и можно обойтись классическими джинсами и кожаными мокасинами. Ну а выпендриться — это если же намечался показательный променад или ответственный выход, и тогда форма одежды — нарядный льняной костюмчик и лодочки на каблучках.
Так и выяснилось, что с реальным и полным ощущением языка у моего ребенка все в порядке. А то бывали времена, когда меня уже начинали пугать дочкины сентенции типа «Я увлечена индивидуальным процессом рисования» или «Кот ведет себя неадекватно».
— Знаешь, мама, — заявила мне моя строгая критикесса, — вообще-то, как ты иногда выражаешься и учишь выражаться меня — не очень культурно. Зато так весело!
Когда я задумываюсь о школьном образовании своего ребенка, то жалею, что не имею права выкинуть учебники и вычеркнуть из расписания те предметы, которые считаю лишними. Школьная программа — неминуемое зло, с неизбежностью которого просто надо смириться. Как с мыслью о смерти.
Зато когда возникает вопрос о выборе курса дополнительного образования, я отрываюсь на всю катушку.
Я сравнительно поздно открыла для ребенка дверь в мир дополнительных развивающих занятий. Малышка часто болела, и я старалась не загружать ее и максимально ограждала от общения с потенциальными носителями инфекций.
Дочка училась уже во втором классе общеобразовательной школы, когда начала посещать подготовительный класс школы художественной. Правда, в садике она все четыре года занималась в танцевальном и музыкальном кружке, но это было скорее баловством, приятным времяпрепровождением, нежели серьезными занятиями. Став первоклассницей, дочка занималась с репетитором, шлифуя начатки художественного таланта: делала объемные аппликации, рисовала, раскрашивала.
А художественная школа заняла первое место в рейтинге наших с дочкой предпочтений отнюдь не случайно. Полина удивительно хорошо рисовала и, главное, чертила. У нее просматривался какой-то уникальный графический талант. Она печатала буквы практически чертежным шрифтом, перечерчивала карты и схемы из книг и выдумывала свои.
И в рисунках тоже чувствовался свой стиль, пусть неразработанный и неосознанный, но тем не менее делающий ее работы различимыми в массе рисунков других начинающих художников.
И, наконец, мой ребенок наносил краску на лист плотными густыми уверенными мазками — это особенно ласково трогало мою душу любительницы импрессионизма и заодно матери будущей мировой знаменитости.