Между тем, Полицай не верил своим глазам: три минуты заглядывал внутрь дома через окно, нервно сплевывал на снег и недоуменно матерился:
– Че-та я ни хера не въеду, блн! Че за херня? Че тама переставили? Че за хата?… – И так далее.
Квартира отлично просматривалась с улицы и куда больше походила на дом ученого, нежели на хату должника-бизнесмена: огромный книжный шкаф с фолиантами во всю стену, красивая люстра, угловой диван, столик… А на диване – две девчонки, лет по десять-одиннадцать, одна рыжая, другая черненькая… играют на скрипках!
Полицай не въезжал в то, что ему показывают, и люто бранился.
– Слышь, Пол, там дети, – заметил Леня. – Идем-ка отсюда.
– Крали какие-то, – кивнул Полицай, прилипнув к стеклу. – Мокрощелки, бл… А где, ну, эта…
– Что «эта», Пол?! Идем, я тебе говорю, мы точно не туда залезли!
Увидев в окне пятиугольную морду Полицая, девчонки побросали инструменты и с визгом улетели из комнаты.
– Пол! – окликнул Леня, дернув другана за рукав.
– Пошел на хер, – попросил тот. Его было уже не оторвать от стекла: – Тама они, блн, все переставили, нах, конкретно, бл… Секи, Лень, все ж утром стояло не так, блн, в натуре. Куда, нах, заныкались эти чувихи? – Он постучал в окно.
– Пол! – взвыл Леня.
– Пошли, – сказал Полицай.
Романов младший отправился не к машине, а в подъезд барабанить по железной двери «Вади Полоцкого». Лене Копнову ничего не осталось, как сопровождать друга. Он оглядывался, молился, чтобы никто не вызвал милицию и проклинал спятившего Пола. Он знал: если Полицай упрется, совладать с ним можно либо споив его, либо огрев по балде бревном. Бревно должно быть не меньше двадцати сантиметров в диаметре, водки, чтобы споить, тоже должно быть много: два-три литра, – иначе он не забудет того, что хотел сделать. Например, сейчас он конкретно хотел попасть в чужую квартиру. Если Леня видел ее впервые, то Полицаю за один день открылись две несопоставимые реальности: утренняя, с Вадей Полоцким и умирающим Серегой Зубило, и вечерняя, с двумя малолетними “кралями”.
Долго стучать в дверь не пришлось. Она сразу же открылась, и друзья увидели на пороге женщину.
"Странная баба, – подумал Леня. – Как цыганка: глазища черные-черные, большие сережки, руки в браслетах и зеленые ногти на длинных коричневых пальцах…"
Полицай не успел и звука издать, женщина уже задала вопрос:
– Сила есть – ума не надо?
– …Че? – не понял Полицай.
– Мы ошиблись, – сказал Леня. – Извините, уходим. Не волнуйтесь.
– С чего ты взял, что я волнуюсь? – цыганка улыбнулась Лене Копнову и посмотрела на Полицая, словно перед ней Луи де Фюнес: – Че те надо, козел?