— На Новое Село[43] пробиваемся, — прошел шепоток по людям.
Новое Село Михась смутно помнил только по карте. Ну, тут главное, за немецкую оборону проскочить. Там словчимся…
Партизаны и беженцы шли через ржаное поле. В тишине, лишь шорох тысяч ног по уже взошедшей ржи. Стрельба шла где-то сзади, на болотах и севернее. А здесь только шорох… Заплакал было ребенок, тут же умолк…
И, наконец, началось. Видно, приказано было патронов не жалеть: такого плотного автоматно-пулеметного треска Михасю слышать не доводилось. Фланги прорывающихся ощетинились огнем. Бойцы, шедшие в середине толпы-колонны, поднимали винтовки и стреляли в сторону врага. Боец Поборец тоже пальнул пару раз, затем патронов стало жалко — чего их в небо жечь? Да и не вышел Михась ростом для такой стрельбы с подпрыгом.
Потом немцы ответили вдвойне: резкий залп, треск пулеметов, заглушивший многоголосый крик прорывающихся…
Дальше, как обычно бывает в большом бою, всё смешалось. Михась бежал, куда все бежали, падал, когда свистело рядом, перепрыгивал через носилки и тела. Помог встать девушке с санитарной сумкой, да она через два шага опять на четвереньки села. Немцы сыпали из минометов, но мины уже за спиной ложились. Кто-то сшиб Михася с ног, подниматься было трудно, увесистый, низко висящий рюкзак так и бил по заднице. Передыхивая, Михась встал на колено, опустошил магазин трехлинейки по пулеметным вспышкам впереди. Огрызок пальца на рывки затвора отзывался привычной саднящей болью. Впихивая в магазин патроны, Михась подумал, что определенно выходит полный марципан — не пробиться здесь. Но за спиной бежали, кричали, перебегали справа партизаны-автоматчики — ершились огнем рубчатые стволы ППШ. Михась разглядел впереди траншеи, мелькнула каска драпающего немца, и догадался, что кто-то из бригадных уж точно проломится…
…Мерцало оранжевое пламя у бугорка, стелились над землей огненные струи немецкого огнемета, корчились люди. Михась не присматривался, бежал, толкал вперед рыдающих баб, что направление потеряли, понаддал прикладом пониже спины оглядывающемуся мальчишке…
…Люди бежали вперед — Михась удивился тому, как много народу еще осталось на ногах. Даже носилки волокут, не побросали…
…У темного пятна старой, осевшей риги устроился пулеметный расчет: трофейный МГ развернули, и машинка резала короткими очередями уже за спину, прикрывая все бегущих и бегущих из темноты людей.
— Хлопец, ротного второй не видел?
— Не, тут разве разберешь, — просипел Михась, выпутываясь из лямок измучившего рюкзака.
— Уходь, хлопец. Сейчас очухаются, насядут. Полщука увидишь, скажи, пусть патронов пришлет.