– Маршал, гарантирую: к вечеру тебе пририсуют бороду с проседью а-ля Усама бен Ладен.
– А-ля кто?
– Пятьдесят пятая. – У Тарсуса не было желания объяснять.
Меж тем диктор чуть ли не умолял граждан быть бдительнее и сообщать властям обо всем подозрительном любым удобным способом.
Об угоне панцера и о том, что террористу № 1 и его сообщнику удалось уйти через канализацию – ни слова.
Теперь-то уж точно менты будут дежурить на каждом углу. Даже по Сети пиццу нельзя будет заказать так, чтобы не потребовали включить веб-камеру и показать личико. Все вертолеты-беспилотники в воздухе. Гетто наверняка – точно! – шерстят. В квартирках персов обыски, перерывают все вверх дном. Короче говоря, раньше Маршала считайте и не искали вообще, зато теперь обложат всерьез.
А у Тарсуса приказ: хранить, защищать, сопровождать. И никто этот приказ не отменял.
Да и не в приказе уже дело…
С экрана коммуникатора гражданам рекомендовали связаться с ближайшим милицейским участком и пройти по жилплощади с веб-камерой, чтобы тем самым помочь розыску террориста и доказать свою лояльность. Союзники с радостью это делают – по крайней мере, так говорил диктор. О персах в гетто ни слова – наверное, там радости поменьше.
Новый, кстати, диктор, Тарсус раньше его не видел.
– Тут, внизу, нам покоя тоже не будет. – Он отобрал у Маршала коммуникатор, вырубил. – От новостей одно расстройство. Надо затихариться где-то. Вот только где?..
– Нет. – Маршал остановился. В его ногу тут же радостно вцепилась подплывшая крыса, уже небось и не рассчитывавшая на удачу. Вцепилась – и двинула по одежде выше, где суше, но союзник ее даже не заметил. – Надо встретиться с твоим командиром. И выбраться из Москвы. Я теперь знаю, куда отправлюсь. – Он замолчал с таким видом, будто к чему-то прислушивался, а потом скривился – типа не услышал ничего нового.
Тарсус сорвал с него крысу, бросил в мутный поток.
– Я знаю одно местечко, где нас точно искать не станут.
– Но…
– Ты что, Маршал, здесь с моим начальством встречаться надумал? – Он вновь включил коммуникатор, вспыхнул пробудившийся экран.
* * *
Впереди вспыхнуло, высветив парочку, не достойную жить дальше. Ты тут же нажал на спуск – пистолет дернулся, грохнул. Чуть сместившись, ты вновь выстрелил. Затем, пригнувшись, метнулся вперед.
И брезгливо пнул только что застреленных тобою тварей. Серых хвостатых крыс, мерзких, отвратительных. Здесь было сухо, поэтому грызуны чувствовали себя вольготно.
Поднес зажигалку к кончику сигареты, затянулся.
Ты с детства ненавидел крыс. Искренне, всей душой. Пожалуй, сильнее, чем крыс, ты ненавидел лишь… А вспыхнуло потому, что после мрака коллектора, после вони, грязи и сырости свет, проникающий сверху, через вертикальную шахту, показался тебе чем-то особым, благодатью небес. Выходишь из-за поворота – и вспышка. Потому что люк открыт. И открыт неспроста.