Леопольда покинула его кабинет, так и сжимая в онемевшей руке тюбик. Что же это? Как же это? Про духовность расспрашивали, а сами – к сыроедам? После тюбиков?!
Озарение, внезапное, как сбежавший кофе, накрыло Леопольду.
Если ничего страшнее тюбиков не пробовала она, то кто пробовал? И кто сказал, что это – плохо? Ведь можно безвкусием гарнира оттенить блестящий жирным боком айсбан или туго набитые, белые на срезе, под лопнувшей кожицей, мюнхенские колбаски! Ведь можно упомянутый «творог с черникой» сделать частью сложного десерта, подчеркнув им лаконичность панакоты!
Леопольда улыбнулась.
Ну, Цензор. Язвенник старый. Рапан ты переваренный, резиновый.
В отставку – тебе пора.
Тебе, не мне.
Потому что тех тюбиков на никому не нужном корабле Славы и Кондрата – тысячи. Запас-то делали из расчета на полный экипаж и много-много лет.
* * *
– Кушайте, ребята. Не стесняйтесь. Тут все натуральное.
Вячеслав сцепил зубы и с трудом удержался от стона. Судя по выражению лица Кондрата, тот едва не завыл. Стол веганы накрыли, скажем так, экзотический. Не кубики и тюбики, как на «Арбонате», но и не разносолы Леопольды («гастрономический разврат» – охарактеризовал для себя питание последних пары дней капитан).
На столе арт-группы наличествовали: сырая кукуруза и яблоки, грецкие орехи, свекла – тоже, разумеется, сырая, – и проросшая пшеница.
– А главное – полезно! – убеждала астронавтов Мила.
А по тебе не скажешь, едва не прокомментировал Евгеньев. Выглядела Мила, идейный вождь и вдохновитель кулинарного подполья, мягко говоря, не ахти. Худющая, аки жердь, бледная, словно смерть, с прической «ирокез» и темными мешками под глазами… Глаза, правда, горели праведным огнем аскезы.
– И вкусно, – продолжила Мила с упорством фанатика. – Это же истинный вкус. Не какой-нибудь там кетчуп или приправа, а вкус продукта, не испорченный поваром! Великая редкость в нашем мире! В конце концов, природа нас сотворила не ради того, чтобы мы украшали рюмку коньяка ломтиком лимона! В сыроедении, вегетарианстве и веганстве лежит спасение человечества от Булимии! Хватит громоздить нелепости рецептов! Хватит усложнять! Назад, к природе, к первоисточникам!
– Скажите, Мила, – вкрадчиво спросил Кондрат, сглотнув слюну и мужественно хрумкнув сырой морковкой. – А много вас таких… подпольщиков?
– По-разному, – пожала костлявыми плечами Мила. – Есть проходимцы. Воздержанцы. Ну, эти… Которые к нам приходят лишь затем, чтобы потом острее ощущать вкус убитой плоти. Есть извращенцы, пресытики, им все равно, что жрать, лишь бы новенькое. Есть всякие язвенники да гастритчики с диабетиками, им деваться больше некуда, в большом мире разве удержишься от соблазна? Настоящих, идейных сыроедов мало. Единицы. Но именно нами живет движение.