На веревках мы опустили очень легкий гроб. Собственно, в экзоскелете я мог опустить его один. Пахло сырой землей и глиной – удивительно, ведь я их различал. Выпущенная веревка упала под ноги с не перестававшей меня удивлять скоростью. Священница договорила полагавшееся по обряду. Присутствовавшие – я не знал никого, кроме Ильзы и Кати, – по очереди пожали нам руки и побрели к стоянке. Все было до ужаса буднично.
– Тебе надо вернуться в дом, – не глядя на меня, сказала Ильза.
– Может быть, не стоит?..
– Стоит, – ответила она, с отвращением снимая черную шляпу. – Он просил.
Неподвижные лопасти огромных ветродвигателей сами по себе впечатляющее зрелище. А когда гигантскими белыми столбами уставлена вся долина до самого горизонта – это еще интереснее. Маленький шаттл на электрической тяге словно пробирался через фантастический лес, из которого великаны рубили себе дома. Но их никто не рубил. Когда дельта-полимеры покончили с энергетическими проблемами, ветряки остались стоять: их даже не снесли. Перерабатывать их не имело смысла.
Между ними паслось несколько сотен овец. Розовая шерсть означала, что они модифицированы для получения инсулина – молоко от них сразу же с рободоек поступало на реакторы. Ярлык на сером пони любовно следил за ними. Я отвернулся.
– Не нравится? – поинтересовалась Ильза.
– Нет, и я знаю, что ты скажешь.
Шаттл трясло, мои зубы лязгали, но «Каркасс» почему-то никак с этим не боролся. Мне с трудом удавалось говорить.
– Они же любят свой труд, любят нас и то, как мы к ним относимся. А ты прекрасно сделал тогда свою работу…
– Мы не можем сменить тему?
Ярлыки действительно это любят. Я хорошо сделал свою работу, а тогдашние политики ловко продавили этот закон. «Хочешь работать в этой стране – стань для нее безопасен…» Таких рабов в истории не было ни у кого. Ни бунтов, ни насилия, ни требований. Контракт отработан – нейроприсадка дезактивируется, и бывший Ярлык, со щеки которого удалена цветовая кодировка (ее-то и прозвали ярлыком), возвращается на родину богатым и здоровым, с надежно имплантированной дозой позитивных воспоминаний… Следующая порция будущих исполнителей, к тому времени подросших и готовых занять его место, добровольно и даже радостно выстраивается перед воротами адаптационных центров Самары, Архангельска, Милана, Женевы, Бристоля, Кельна – нет, уже больше не Кельна… Все совершенно гуманно и практично.
Но она не могла пропустить любимую фразу.
– Нечего воротить нос. Ты и такие, как ты, сделали этих животных. – Ильза не смотрела на меня.
– Ну и что ты от меня хочешь? Чтоб я взялся за пересотворение? Поздно, дорогая. Поздно. Ты будешь меня ненавидеть и тогда, когда я это сделаю.