— Необычное достоинство для такой юной особы, — заметил глубокий спокойный голос. — Рад познакомиться, мисс Фенн.
Она, запинаясь, ответила, что тоже рада, высвобождая руку из крепкого рукопожатия. Мэнди стоило немалых усилий посмотреть прямо в эти несмеющиеся серые глаза. Она вдруг остро пожалела, что корове брата Дика вздумалось заболеть именно в такой момент. Она не сомневалась, что с Томом Барраттом чувствовала бы себя намного увереннее и уютнее, чем с этим шафером. Во всяком случае, с ним у нее точно не было бы такого ощущения, словно над ней втайне посмеиваются. Ей оставалось только надеяться, что этот надутый Деррингтон не станет слишком серьезно относиться к своим обязанностям по отношению к подружке невесты.
Возле церкви новобрачные и гости сфотографировались, и Эйлин с Диком умчались на взятой напрокат по этому случаю машине. Родственник Эйлин, дядя Джеймс, архитектор, который специально приехал из Ноттингема на свадьбу, сказал:
— Могу захватить с собой человек пять, — и направился к своей машине.
Мэнди пошла было за ним, но ее остановило легкое прикосновение к руке.
— Привилегия шафера, — шепнул девушке Саймон Деррингтон и открыл перед ней дверцу своей машины, длинной, черной и блестящей.
Четверо остальных гостей — Джоан и Боб Хантеры, сами только недавно поженившиеся, и Гвинет с Пэм, художницы, работавшие с Эйлин в рекламном агентстве, — уехали с дядей Джеймсом.
Саймон оглянулся:
— Никого не забыли? Тогда поехали. Вам удобно?
Он улыбнулся ей сверху вниз. Когда он улыбался, то становился совсем другим. Пропадало отстраненное, немного надменное выражение. Может, он человечнее, чем показался сначала? Однако за все недолгое время, что они ехали к дому, он не промолвил ни слова, и мысли Мэнди обратились к более насущным проблемам — они так до сих пор и не решили, подавать ли кофе или ограничиться шампанским. Несмотря на яркое солнце, в воздухе чувствовался весенний холодок… да, наверное, кофе придется кстати.
При первой же возможности Мэнди выскользнула на кухню, надела зеленый фартук и включила кофеварку. Это был первый серьезный прием в ее жизни, за который она полностью отвечала, и она очень переживала. Раньше ей приходилось устраивать вечеринки, но только для своих: узкого круга близких приятелей и знакомых Эйлин по рекламному агентству — развеселой компании, где никто и внимания бы не обратил, если бы жареные пирожки оказались чуть пережаренными или пирожные недостаточно хрустящими.
В дверях возникла высокая фигура, и глубокий голос произнес:
— А это что такое? Золушка после бала?