Она встретилась с ним взглядом:
— И что вам нужно?
Его тонкие губы изогнулись.
— Разве не ясно? Прошу вас поработать на меня. Для начала — шесть фунтов в неделю. Если вам понадобится жилье — его готова предоставить сестра миссис Доббин, она живет в деревне, и я уверен — зная старую добрую миссис Доббин, — что по части чистоты вы останетесь довольны. Но разумеется, если хотите, можете по-прежнему жить у Барраттов.
— Нет, нет, это совершенно невозможно.
— Я почему-то так и думал.
Мэнди не знала, что стоит за этими словами, но выражение лица у него осталось непроницаемым.
Он помолчал немного, потом тихо сказал:
— Как вы наверняка успели подумать, я преследую чисто эгоистические мотивы. Но у меня остался еще козырной туз в рукаве. Задумывались ли вы о будущем Пипа?
Она закусила губу:
— Разумеется. Вы очень добры, что приютили его у себя… но не подумайте… мы, разумеется…
— Разумеется, мы… — резко оборвал он ее. — Никаких «разумеется».
Он резко развернулся на кресле к столу и вынул из пачки письмо:
— Это от Матроны из вашего приюта. Прочитать? — И, не дожидаясь ответа, быстро, проглатывая слова, прочел:
— «Уважаемый сэр Саймон, большое спасибо за ваше письмо. Не могу вам передать радости и облегчения, с какими я узнала, что Пипу стало намного лучше. Вы сделали и делаете для него много больше, чем мы, при всем нашем старании, можем сделать для него здесь, в приюте. Вы относитесь к нему с особой заботой, он чувствует себя нужным и любимым, что незаменимо для ребенка с таким тяжелым прошлым, какое было у Пипа. К тому же, как я полагаю, свежий воздух и деревенская жизнь как нельзя лучше скажутся на его здоровье. Как вы просили, я связалась с директором школы, и он, по настоятельному совету врача, согласился отпустить Пипа из школы до конца лета. Мы очень благодарны вам за ваше любезное предложение оставить Пипа у себя до сентября».
Он остановился, поднял на Мэнди глаза, затем стал читать дальше, но уже медленнее:
— «То, что Мэнди всегда рядом с ним, очень много значит для мальчика. Она всегда была для него спасительным якорем. Прошу вас, передайте от нас привет Мэнди. Непременно буду писать вам и впредь».
Саймон молча пробежал глазами последние несколько абзацев и положил письмо на стол:
— Ну что? Убедил я вас?
Мэнди быстро соображала. Она была бы бесконечно рада навсегда покинуть это место, связанное с такими тяжелыми воспоминаниями, оказаться подальше от этого человека с холодным взглядом. Но был еще Пип… Пип, который стал другим, Пип, который попросил ее закрыть на ночь дверь и выключить ночник.