Это было уже слишком. Кровь бросилась в лицо Дику, он исподлобья, зло глянул на Уоллеса:
— Ты не смеешь так говорить. Знаешь, что я не могу тебе ответить достойно.
— О достоинстве тебе самое время помолчать, внучек. Если то, что ты натворил за последние дни, будет иметь последствия, я не смогу тебе помочь.
— Ты следил за мной?
— Присматривал, мой мальчик. Кому же, как не мне, за всеми вами присматривать? Ты ясно помнишь, что, к примеру, позапрошлой ночью ты делал в «Сноуболле»?
— Меня там не было.
— А! А я думал, что ты пытался там найти следы Пауля Кирхгофа. Или мне это приснилось?
— Кирхгоф — маньяк, сумасшедший, его место там, где он сидит уже не первый год.
— Это кто тебе сказал, доктор Митаси?
Дик похолодел. Вот оно что! Старый Спрут увязал факты, которые не должны были увязываться, ни в коем случае. Неужели это работа все того же проклятого полячишки?
— Я его убью, — прошептал он довольно явственно.
— Кого? — насмешливо спросил Уоллес. — Кирхгофа, Митаси, или Маккью, или этого… Городецкого? Ты слишком кровожаден, мой мальчик. Не надо ли и тебе посидеть в соседней палате с Паулем? А? Может, там тебя научат молчать, даже когда ты бредишь?
Дик испугался. За странными предположениями Реджа явно просматривались размышления о том, не стоит ли тем или иным способом угомонить самого Дика. Прозвище Старый Спрут давно уже прилипло к Уоллесу. Но Спрут не всегда был старым. Темные слухи приписывали ему подвиги, от которых стыла кровь отнюдь не у невинных младенцев. Родственными узами Редж не очень-то дорожил.
— Так вот, — помолчав, тихо заговорил Уоллес, — будем считать, что похождения твои кончились. Еще недельку поживешь здесь. Посмотрим, как будут развиваться события. Если все кончится благополучно, через неделю отправишься в Европу. И чтобы в Бостоне я тебя в ближайшие два года не видел. Ты меня понял?
Поздно вечером Редж Уоллес позвонил Маккью.
— Это вы, Чарлз? — Он не посчитал нужным представиться, полагая, что его нетрудно узнать по голосу. — Как движутся наши дела?
— Можно считать, вполне удовлетворительно, сэр.
— Есть какие-нибудь затруднения?
— Скорее, странности. И я не хотел беспокоить вас прежде, чем в них разберусь.
— О Чарлз, вы меня огорчаете! Я понимаю, что вам сейчас не до меня. Когда идешь по следу… Да… Но чем же скрашивать мне мои дни, как не собиранием слухов, сплетен, странностей. А вы как раз странностями не спешите меня порадовать.
— Дело в том, мистер Уоллес, что Кирхгоф не совсем нормален.
— Не совсем нормален или совсем ненормален?
— Доктор Митаси утверждает, что за ним нужен постоянный уход.