Фрейя торжественно кивнула. На самом деле она уже больше месяца обдумывала свою идею, и вряд ли та исходила от богов; но она просто не могла придумать ничего другого, чтобы защитить свой город от хищников, от чумы и от кораблей-шпионов.
— Курс на Мертвый континент, — объявила она. — Мы возвращаемся домой.
Эстер Шоу понемногу привыкала быть счастливой. После долгих голодных лет скитаний по грязным канавам и городам-кладоискателям Великих Охотничьих земель она наконец-то нашла свое место в этом мире. У нее есть собственный воздушный корабль, «Дженни Ганивер» (стоит чуть вытянуть шею, и она увидит округлую макушку красного баллона позади вон того грузового судна с Занзибара, перевозящего пряности, что пришвартовалось у семнадцатой стойки), и еще у нее есть Том — добрый, красивый, умный Том, которого она любит всем сердцем и который, кажется, тоже любит ее, несмотря ни на что.
Поначалу она была уверена, что долго это не продлится. Они такие разные, да к тому же Эстер никто не назвал бы красавицей: высокая, угловатая, точно пугало огородное, медно-рыжие волосы заплетены в чересчур тугие косички, лицо рассекает пополам старый шрам от удара мечом, лишившего ее одного глаза и большей части носа и заставившего рот изогнуться в вечной кривозубой усмешке. «Все это ненадолго», — говорила она себе (снова и снова, пока они дожидались на Черном острове, когда закончат ремонт бедняжки «Дженни Ганивер». «Он не бросает меня из жалости», — решила она, когда они вместе долетели до Африки, а потом отправились через океан в Южную Америку. «Что он только во мне нашел?» — удивлялась она, когда они разбогатели, переправляя продукты и другие припасы в нефтедобывающие города Антарктики, а потом вдруг снова обеднели, когда пришлось выбросить весь груз за борт, спасаясь от воздушных пиратов над Тьерра дель Фуэго. На обратном пути через голубую Атлантику с караваном торговых судов она шептала про себя: «Это не может продлиться долго».
И тем не менее это длилось. Длилось вот уже больше двух лет. И сейчас, греясь на сентябрьском солнышке на балконе «Зоны деформации», одного из многочисленных кафе на Главной улице Воздушной Гавани, Эстер невольно начинала верить: может быть, это навсегда. Она сжала руку Тома под столом и улыбнулась своей скособоченной улыбкой, а он посмотрел на нее с такой же любовью, как тогда, когда она в первый раз его поцеловала, освещенная сполохами МЕДУЗЫ, в ту ночь, когда погиб его родной город.
Этой осенью город Воздушная Гавань направился к северу и теперь завис в нескольких десятках метров над Мерзлой равниной, в то время как мелкие города-кладоискатели, которые провели на льду короткие месяцы полярного лета, собрались внизу, чтобы распродать свои находки. Один задругим воздушные шары поднимались к причальным стойкам летающего города-порта, из них высыпали живописные торговцы артефактами олд-тека — высоких технологий Древних — и принимались на все лады расхваливать свой товар, едва успев ступить на палубу из листовой стали. Ледяной север — отличная охотничья территория для тех, кто собирает образцы забытых технологий, и сейчас эти господа предлагали на продажу детали Сталкеров, аккумуляторы от магнитных ружей и всякую всячину, которой вовсе нет названия — разрозненные обломки полудюжины погибших цивилизаций, даже несколько фрагментов древнего летательного аппарата, который пролежал во льду, никем не потревоженный, с самой Шестидесятиминутной войны.