. Главная ее идея – у
детей должна быть собственная жизнь, отдельная от родителей. Аллилуйя!
Недавно к нам приехала двоюродная сестра моего мужа. Единственное, чего мне хотелось в тот период, так это свободы от детей, чтобы хоть немного пообщаться с родственниками. Но милая Дафна никак не хотела вести себя по-французски, и взрослые могли по-человечески поговорить, лишь когда я укладывала ее спать. К сожалению, никто другой уложить ее не мог, поэтому самую суть беседы я неизменно упускала.
Слишком многие американские дети – и мои, естественно, в том числе – привыкли думать, что каждое их слово и каждый поступок драгоценны и заслуживают всеобщего внимания. Один французский отец объяснил мне: «Там, где я родился, ребенка, родители которого терпят все, что он говорит и делает, называют l’enfant roi – дитя-король. Лично мне такой ребенок кажется испорченным баловником. Впрочем, его вины в том, что родители относятся к нему, как к королю, нет».
Я хотела вырастить своих девочек уверенными в себе, хотела развить в них здоровую самооценку, поэтому постоянно подчеркивала, как я ценю их достижения. Но они стали думать, что любой их поступок заслуживает восхищения, – и поэтому весь вечер бегали по гостиной со своими игрушками. У меня оказалась пара неугомонных девчонок, которые не умели сидеть и принимать участие в разговоре, не становясь его центром.
Бесконечное внимание и силы, потраченные на моих девочек в юном возрасте, привели лишь к одному: мои дети выросли капризными и чрезмерно требовательными. Практически каждая французская мать, с которой я беседовала, говорила мне, что строгая дисциплина и самообладание – это и есть истинное проявление любви.
Я очень их люблю, но не вижу ничего особенного в том, чтобы запихнуть двух медвежат под платье и бегать с ними. И я хочу, чтобы мои дети это знали. Может быть, в будущем, когда в моих детях разовьется артистический талант, это выльется в нечто большее. Но пока что мои девочки видели со стороны взрослых только одобрение и внимание, поэтому полагали, что могут вести себя, как им захочется. Со временем мы начали работать над этим и добились успеха – особенно с Уной.
К сожалению, не могу сказать того же обо всех моих друзьях. Я содрогаюсь при одном лишь воспоминании о летней вечеринке в доме моей близкой подруги Бонни на Манхэттене. Восьмилетняя дочка Бонни, Белла, задумала особую игру. Поэтому перед вечеринкой мать и дочь разослали всем гостям электронные письма с просьбой принести нечто особенное и придумать историю, связанную с этим предметом.