– Профессор Хана Наглер – мать основательница республики Холод.
– Одна из или единственная? – Продолжила Анна выяснение вопроса.
– Одна из, – улыбнулся каперанг. – Насколько хорошо, княгиня, вы знаете Ветхий завет?
– Хорошо.
– Тогда, вы знаете, что у евреев было три праотца и четыре праматери. Так?
– Допустим.
– А у нас наоборот – три матери-основательницы и четыре отца-основателя. Мы, я имею в виду холодян, исходим из предположения, что это неслучайно, и что в числах три, четыре и семь заключен сакральный смысл.
– Сколько профессоров было среди этих семи?
– Четверо.
– А остальные?
– Два полковника и бригадный генерал, – улыбнулся каперанг Брунер. – И кстати, вы первые, кто спросил нас об отцах-основателях по эту сторону Пустоты. – Соответственно, вы первые, кто получил ответ.
– Разве это тайна? – Анна оставалась совершенно спокойна, ничем не выдавая своего интереса или того, как она реагирует на полученные ответы. Судить об этом можно было только по характеру задаваемых вопросов.
– Нет, княгиня, не тайна, но до последнего времени мы исходили из принципа «меньше знаЮт, крепче спИм».
– Что изменилось теперь?
– Мы решили завести друзей.
– Заводят домашних питомцев, – усмехнулась Анна, впервые приоткрыв створки раковины, – а друзьями становятся, продвигаясь в нужном направлении шаг за шагом.
Прозвучало, как приглашение к диалогу, и каперанг не замедлил этим воспользоваться.
– Приглашаете на танец, княгиня?
– Приглашаю к диалогу, – еще шире улыбнулась Анна, – а танцевать, уж простите, капитан, я буду с господином графом.
«Вот же неймется!» – покрутил Эрик мысленно головой.
Он заметил, разумеется, что Анна назвала его «господином графом». И это, скорее всего, указывало на осознанное или подсознательное стремление нивелировать существующие различия в их социальном статусе. Понятен был и смысл, который в контексте разговора о дружбе и диалоге приобретало слово «танцевать». Доверительный диалог и возможную в некотором отдаленном будущем дружбу Анна предлагала капитану Брунеру, как представителю холодян, а танцевать она собиралась именно с Эриком. И это было не предложение, – она даже не взглянула в его сторону, – а ее собственное решение из разряда «свершившихся фактов».
«Что ж, – решил Эрик, стремительно прокрутив в голове все привходящие обстоятельства, – возможно, мне, и в самом деле, стоит прислушаться к словам адмирала Севера: все, что случается в походе, в походе и остается…»
Между тем, задав те вопросы, которые она, по-видимому, считала необходимыми, Анна самоустранилась и позволила Эрику продолжать непринужденный разговор с капитаном Брунером до самой швартовки…