Жутко заскрипели доски палубы, полетели вверх тормашками столы и стулья, со звоном опрокинулся бар. «Поплавок» качало, словно он попал в шторм, людей бросало туда-сюда, сталкивая и сваливая в кучу вместе с мебелью.
Так продолжалось всего несколько секунд. Потом качка так же резко, как и началась, успокоилась.
Когда Егор смог подняться на ноги, понтон уже отдалялся от берега, сплавляясь по воле течения. Грохотали оторванные цепи, некогда прикрепляющие кафе к набережной, тянулся по воде шлейф из обломков гнилых досок, грязи и конфет, высыпающихся из перевернутого автомата.
Волков заметил две фигуры на удаляющемся берегу. В одной он узнал спасшегося студента. Рядом с ним стояла хрупкая, красивая девушка с чудесной фигурой, которую подчеркивало приталенное пальто бледно-синего цвета. Точеные черты лица, большие глаза, чувственные губы. Длинная коса, спадающая через плечо на грудь.
Тургеневская девушка, мечта романтически настроенных юношей и поэтов.
Она же Калина, ядовитая гадюка в ангельском обличии.
Волков демонстративно поклонился, зная, что она его видит. Девушка помахала рукой.
– Вот же сука, – выругался за спиной Ильин.
– Еще какая, – ответил Егор, злобно улыбаясь удаляющимся людям. – Хорошо она нас приложила. Теперь я вижу, что ты был прав.
– Я всегда прав, – поморщился Роман, потирая шею. – Идем, поищем в баре чего выпить.
– Идем. Все равно ждать пока к берегу прибьет. Заодно, побеседуем с молодчиками, которые хотели тебя отоварить.
«– Ваш бог воистину слеп, глух и, судя по всему, глуп. Зато аппетитом обладает отменным»
Профессор Городского Университета Неклюдов, 1998 год
Волков взял двумя пальцами бокал с коричневой, терпко пахнущей жидкостью, с удовольствием отпил глоток, слизывая с губ горькие капли. Коньяк горячим оловом потек по глотке и опустился остывать в желудке, распространяя во все стороны расслабленность и умиротворение.
Религер развалился в плетеном кресле крытой веранды дорогого ресторана, с ленцой наблюдал сквозь широкое смотровое окно за прохожими. Те одноцветными фигурами проплывали мимо, спасаясь под зонтами от холодного дождя.
Егор поддел пластиковой шпажкой оливку, положил в рот. Сделал еще один глоток спиртного. Задумчиво потер лоб.
Словом и шилом можно добиться много больше, чем просто словом. Это час назад доказал Ильин, деловито обработавший в камышах одного из нападавших.
После того, как Калина подняла волны и с их помощью оторвала кабак от причала, неуправляемую палубу на огромных бочках подхватило течение. Но дрейфовал понтон недолго – на первом же повороте крутящийся «поплавок» вынесло в заводь. Ломая камыш и пугая прибрежных уток, он зацепился за какую-то корягу и замер в нескольких метрах от берега.