— Но тебе же было пло…
Я умолк, потому что Олег подошёл к Паше с другой стороны кровати, и она тут же схватила его руку, чтобы убедительнее показать, как рада ему и как недовольна моим присутствием.
— Парень, что тебе неясно? — Олег устремил на меня взгляд, полный унизительного благодушия, такой, каким смотрят на надоедливую козявку, которую запросто можно раздавить, а не давят лишь из чувства брезгливости. — Давай уматывай отсюда, а то помогу, как вчера.
Паша молчала и сосредоточенно смотрела на меня, будто подгоняя к двери. Я всё понял и вышел, даже не попрощавшись. Чёрная змея точила моё сердце, и от этого боль расползалась почти по всей груди. Я долго шёл по улице, не понимая, куда именно. Наконец, увидел вход в метро. Остановился, подумав, что мне надо зачем-то на Казанский вокзал. И вспомнил: оттуда ходят автобусы в наш город. Домой! Прочь из столицы, которая безжалостно выбрасывает на улицу наивных простачков вроде меня, не заботясь об их дальнейшем существовании.
Я успел на рейс. Двадцать часов пути меня не тяготили. Наоборот, будет возможность отоспаться в тепле. Но меня всё ещё мучили душевные терзания, и уснуть никак не удавалось. Я пытался понять, чего же на самом деле хотела Паша, когда звонила мне. Может быть, она хотела продемонстрировать Олегу, что есть человек, готовый лететь за ней на край света? Так сказать, наглядный пример того, что он, Олег, может потерять её. Ничего другого мне на ум не приходило.
Почему-то вдруг вспомнилось слово, которым Андрюха определил когда-то мое положение в отношениях с Пашей: зависимый! А вслед за этим всплыло в памяти и предостережение черноморской провидицы, подарившей мне сувенир: «Не давай его в руки женщинам!» Я и не давал. Никто, кроме Паши, к нему не прикасался. Что же она сделала тогда, когда сжимала шарик в руке и, закрыв глаза, о чём-то думала? Я не верил в мистику, я не верил в «заговоры», но тут невольно пришлось задуматься — уж слишком очевидное совпадение: я действительно оказался «заговорённым», а вернее, приговорённым к какой-то странной, поистине мистической любви, от которой не мог никак избавиться. И уж если разобраться, то заслуживает ли Паша такой безграничной преданности? Так в чём же дело? Или и впрямь действуют какие-то мистические силы? И где мне искать спасения?
Пожилой мужчина в соседнем кресле уже давно посматривал на меня с интересом, желая завязать дорожный разговор. Говорить мне не хотелось, но было бы невежливо не отвечать на его вопросы. И он задал первый вопрос:
— Студент, наверное? Домой на каникулы?