– Сынок, – простонала Нирель, и он сорвался с места, прижался к матери и я обнял их обоих так крепко, как только мог.
– Тулек, заберите гарпи. Мы поедем в Маскулайн, а вы с войском можете взять, что душе угодно, а потом разрушьте поместье так, чтобы камня на камне не осталось!
– С удовольствием, император, – улыбнулся друг.
Глава 32
Нирель
Уже два месяца прошло с того дня, как Кирон выдернул меня из кошмара, унижений и боли, а я до конца так и не смогла прийти в себя. Я уже давно забыла о том, что такое нормальный сон. Сначала просыпалась от собственного жуткого крика, перебудив всех жителей дворца. А потом научилась контролировать истерику и подскакивать с постели без лишнего шума. Красные очертания комнаты вводили меня в оцепеняющее состояние страха, и Кирон переделал ее так, чтобы ни одна деталь не напоминала мне о тех днях в плену Кротуса.
В самый разгар ночи я часами смотрела на Кирона, убеждая себя в том, что нахожусь в безопасности в императорских покоях. Обязательно заглядывала в соседнюю комнату, куда из наших покоев специально прорубили дверь. Окончательно убедившись в том, что Келеар и Кирон рядом, я ложись спать, а с рассветными лучами вновь пробуждалась, вливаясь в суетливую жизнь замка.
Император окутал меня заботой и любовью, ни на шаг не отходил, переложив все дела государства на плечи советника, но и этого мне было мало. Я ходила за ним хвостом, цепляясь за руку, будто малое дитя, но только так могла унять тревогу в душе. Я видела, как прислуга косится и судачит за спиной, высмеивая мое странное поведение, но я ничего не могла с собой поделать. Травма оказалась слишком глубокой, хотя на теле почти не осталось следа от пыток, не считая тонких шрамов на спине от плети. Я никогда не смотрела на них в зеркало, предпочитая навсегда выкинуть из памяти того, кто их нанес. Днем так и происходило. Никто даже взглядом не посмел мне напомнить о том, что пришлось пережить, включая Кирона.
Он не задал ни одного вопроса, который мог поставить меня в неловкое положение или как-то скомпрометировать. А мне было все еще стыдно смотреть в его глаза и касаться его тела. Он покорно ждал, когда я буду готова и не позволял себе ничего больше нежных кротких поцелуев.
Память рисовала в голове развратные, извращенные картины насилия и образ того, кто проделывал это со мной, и тогда мне казалось, что смерть – слишком снисходительное наказание за совершенное преступление. Дирама не стало, и часть меня успокоилась, но жуткие воспоминания не девали жить дальше и не оглядываться назад. Я везде и во всем искала подвох. Перестала доверять окружению и лишь на Кирона смотрела, как на божество. В моем мире жили только они с сыном, а от остальных я отгородилась непробиваемым барьером. Никогда не спускалась в трапезную. Мы всегда обедали в императорских покоях. Ее вид и снующие вокруг слуги страшили не меньше красного цвета – цвета империи Инфернум. Но ради моего спокойствия Кирон искоренил и его. Даже знаменитый красный дворец теперь возвышался над городом в ярко-белом цвете. Изменился флаг империи, включая эмблему. В садах перестали выращивать красные цветы, вырубив ненавистные мне кусты.