Я провела ладонью по упругому животу и нащупала твердую плоть. Не получалось полностью обхватить его рукой и кончиком пальцев я коснулась нежной головки. Провела влажную дорожку языком ото рта до шеи Кирона. Быстро и страстно мои губы спускались к его груди и торсу. А потом все ниже. Я с жадностью вобрала в себя его плоть, лаская головку круговыми движениями языка. Громкое обрывистое дыхание императора заполнило покои. Он сжал руки в кулаки и стиснул зубы, а потом резко поднялся и обхватил мое лицо руками. Притянул к себе, вгрызаясь в губы с ревом раненного животного. Опрокинул меня на спину, до боли широко раздвинул ноги и пульсирующий от утех орган ворвался в мое чрево. Грубо, жадно, до упора.
Я вскрикнула, тут же поджимая губы, стискивая зубы. Воздух плотными порывами выходил из легких с каждым сильным толчком. Кирон не останавливался, усиливал темп с каждым разом, целовал мою шею, сжимал грудь, терзая пальцами сосок. Я извивалась под ним, лишь усиливая удовольствие. Его огромный орган заполнял меня полностью, до боли в животе, до скрежета зубов, до замирания сердца. Сливаясь с ним воедино, я забывала обо всем на свете. Существовала только безудержная страсть, море порочной любви и наши тела, сплетающиеся в безумном танце. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой рядом с диким и необузданным мужчиной, со сладкой истомой осознавая, что он принадлежит мне так же, как и я ему. Две половины одного целого мы были созданы друг для друга. Никто и ничто не сможет этому помешать. Я буду любить его до последнего вздоха, и пока во мне теплилась жизнь, я хранила его образ в сердце, вбирала в себя его плоть. Мне безумно нравилось ощущение, когда наши мокрые от страсти тела переплетались, соприкасаясь кожей. Я любила впитывать в себя его запах. Тогда я чувствовала, что принадлежу Кирону каждой клеточкой тела и души.
Я смотрела в его напряженное от страсти лицо и понимала, что больше не чувствую ног. Все ощущения скопились внизу живота. Он трогал, задевал оголенный нерв, выбивая из меня заглушенные стоны. Я содрогнулась всем телом, когда почувствовала разливающуюся влагу внутри и взлетела к небесам от нового оргазма. Кирон томительно медленно вбивал в меня свое семя, и я обмякла в его руках. Он выпил из меня все силы, что оставались для побега. Глаза смыкались, веки наливались свинцом, но я будила себя, незаметно пощипывая запястье.
Когда же легла на грудь императора, обняв его торс, едва не провалилась в сон от ровно вздымающейся грудной клетки. Но вместо этого продолжала причинять себе боль и ждать, когда Кирон погрузится в глубокий сон.