Голую кирпичную стену тесного предбанника украшала репродукция с картины кого-то из импрессионистов. Она показалась Страйку знакомой; в конце концов он сообразил, что видел точно такую же над каминной полкой в доме Люси и Грега.
— Мистер Страйк? — Из-за внутренней двери выглянул седой санитар в белом халате и резиновых перчатках. — Заходите.
Эти хранители трупов всегда отличались добродушием и бодростью. Страйк последовал за ним в ярко освещенный зал без окон, с большим стальным морозильником вдоль всей правой стены. Кафельный пол имел уклон к центральному стоку, рефлекторы слепили глаза. Каждый шаг эхом отдавался от твердых блестящих поверхностей, как будто в помещение вошел не один человек, а целая рота.
У одной из дверей морозильной камеры уже стояла каталка, а рядом находились двое офицеров уголовной полиции, Уордл и Карвер. Первый встретил Страйка кивком и невнятным приветствием, второй — толстобрюхий, рябой, с перхотью на плечах — только фыркнул.
Санитар дернул вниз толстую металлическую ручку и открыл взгляду три макушки, одну над другой, задрапированные ветхими от постоянной стирки белыми простынями. Он проверил прикрепленную к простыне бирку на средней полке: там значилось нацарапанное от руки вчерашнее число, и больше ничего. Плавным движением санитар выдвинул длинный поднос и ловко переместил его на каталку. Страйк заметил, что Карвер, давая дорогу санитару с каталкой, сжал челюсти. С металлическим звяканьем и стуком дверь морозильной камеры скрыла от глаз оставшиеся два трупа.
— В смотровую не пойдем, коли тут, кроме нас, никого не будет, — поспешно сказал санитар. — В центре освещение хорошее, — добавил он, останавливая каталку возле стока и откидывая простыню.
Под ней лежало разбухшее тело Рошели Онифад, с застывшим на лице бессмысленным удивлением, навеки сменившим былую подозрительность. По краткому телефонному разговору с Уордлом Страйк уже понял, кого ему предстоит увидеть, но, глядя сверху вниз на это тело — которое стало намного короче с того дня, когда эта девушка сидела перед ним, уминая картошку и скрывая факты, — он в который раз осознал жуткую беззащитность мертвых.
Страйк проговорил ее имя по буквам, чтобы санитар мог заполнить бирку, а Уордл — страницу в блокноте; он также сообщил единственный известный ему адрес: приют Святого Эльма в Хаммерсмите.
— Кто ее нашел?
— Речная полиция выловила, вчера ночью, — сказал Карвер; это была первая фраза, которую он произнес за все время. У него был простецкий лондонский говор, а в голосе звучали нотки враждебности. — Тело обычно всплывает недели через три? — добавил он, адресуя свою реплику (скорее утверждение, чем вопрос) санитару, который осторожно кашлянул и ответил: