Они с Галей опять было попытались спрятаться под кленом, но дерево успело так разрастись, что ветви его висели совсем низко и словно бы не хотели пускать под свою сень. А может, подрос за это время и сам Павел — ведь ему тогда уже стукнуло девятнадцать. И, постояв некоторое время в нерешительности, он сказал:
— Видишь, даже наш старина клен не хочет прятать нас, считает, что пора нам перестать стесняться людей.
— Клен тут ни при чем, — улыбнулась Галя, — сам вымахал в коломенскую версту.
На этот раз и в самом деле, не стесняясь односельчан, она сама взяла его под руку, и они пошли вдоль перрона.
За разговором не заметили, как пришел поезд и настала пора прощаться. Соленым отдавали губы Гали, и только потом, уже сев в вагон, он понял, что это были ее слезы.
— Жду тебя, Паша!
— И долго будешь ждать?
— Пока не забудешь меня…
…Гудок тепловоза заставил вздрогнуть Павла, однако он как стоял, так и остался у ограды.
Клен разросся еще больше, еще гуще. Теперь под его нижние ветви можно стать разве что тринадцати-четырнадцатилетнему подростку. Бежит, летит время… С тех пор шесть раз Цивиль покрывался льдом и шесть раз взламывал его, шесть раз зацветала черемуха но его берегам…
Поезд, на котором приехал Павел, тронулся. А в ушах словно бы опять прозвучали слова, сказанные шесть лет назад:
— Пока не забудешь меня…
«Ждала… Ждала, пока не нашла другого!..» Павел взялся за чемоданы.
Словно прощаясь с ним, от порыва ветра зашевелились крайние ветки клена. Павел пригляделся: одна большая, толстая ветка была сломана. На месте слома сук пожелтел, и та желтая ямочка глядела сиротливым обиженным глазом.
«Сломанную ветку не срастишь, — вспомнилась народная поговорка, — разбитую любовь не склеишь».
Павел вышел на привокзальную площадь. Было еще рано. Солнце только-только взошло, его оранжевый, без лучей, диск медленно выкатывался из-за крыши невысокого дома. Уже через какую-нибудь сотню шагов Павел почувствовал, как руки его отяжелели. Недаром провожавшие его ребята смеялись: в таких чемоданах можно двух невест увезти.
Привокзальная улица вывела Павла в расположенный здесь же, при станции, районный центр. Приглядываясь к знакомому поселку, Павел находил много нового. На месте старых деревянных домиков выросли просторные каменные. Улицы тоже преобразились. Зимой — сугробы, летом — пылища, а весной и осенью — непролазная грязь: такими они были шесть лет назад. Теперь же из-под снега проглядывает асфальт, вдоль домов — тротуары.
У двухэтажного дома, покрашенного в зеленый цвет и обнесенного легкой железной оградой, Павел остановился передохнуть.