За оградой стройными рядами стояли молоденькие, недавно посаженные липы. Кора на стволах уже начала темнеть: вот-вот тронутся весенние соки.
Внимание Павла привлекли флаги под окнами второго этажа здания. То ли в честь женского праздника их вывесили и забыли снять, то ли еще по какой причине они тут красуются?
«Да ведь это райком». Павел увидел теперь вывеску у входа. Раньше райком размещался в деревянном, просевшем от времени доме с множеством маленьких окон.
Вырос поселок, вырос! На городок становится похожим. Вон и новый культмаг, и мебельный магазин, новое здание почты!..
Машин на улицах пока еще не видно. А уж если ждать их — или их, или попутные подводы, — так лучшего места, как здесь, в центре, пожалуй, не найти. А пока ждешь, пожалуй, откроется райком — можно будет сразу же и на учет встать.
Павел взошел по каменным ступеням, взялся за ручку двери. Промерзшая за ночь дверь открылась с сухим треском. Навстречу, из глубины коридора, вышла женщина с веником в руке.
«Назвать тетей — обидится, мамашей — еще не так стара…» Так ничего другого и не придумав, Павел спросил:
— Нельзя ли поставить у вас чемоданы?
— Почему же нельзя — пожалуйста, — с готовностью ответила женщина. — Поди-ка, машину поджидаешь?
— Да, машину.
— Рановато еще. Но скоро будут. Случайно не из Аликова?
— Нет, мне нужно в Сявалкасы.
— Ну, так тогда, выходит, ты из нашего района. Заноси, заноси свои чемоданы, какой разговор.
Узнав, откуда Павел, женщина стала еще приветливей. Она сама открыла Павлу двойные двери.
— Поставь вон в раздевалку. Не бойся, не пропадут.
— Да эти чемоданы не каждому и под силу, — засмеялся Павел. — Спасибо вам.
— Ну, какие еще благодарности!.. А сегодня, кажется, партийный актив собирают. И из Сявалкасов обязательно приедут. Так что тебе и беспокоиться не о чем. Гуляй, а когда нагуляешься — приходи.
— Вот это здорово! — обрадовался Павел.
Поставив чемоданы, он вышел на улицу и неспешно зашагал в сторону почты.
Райцентр постепенно просыпался.
Навстречу Павлу шла шумная гурьба мужчин, одетых в одинаковые фуфайки, ватные брюки и валенки. За плечами каждого — котомка, а замыкающий бригаду здоровенный детина нес на плече еще и три пилы, завернутые в тряпку.
Не трудно было догадаться, что это за люди и куда они идут. И если бы они были из Сявалкасов, то Павел мог бы точно сказать, что в котомке у каждого лежат лапти и портянки, потому что нет лучше обувки для работы в зимнем лесу! Земляки Павла даже подсмеивались над полевыми чувашами[1], заготавливающими лес в валенках. Снег в лесу глубокий, набивается за голенища, тает там, и люди возвращаются в бараки в холодной мокрой обуви. А сявалкасинец, придя в барак, сбросил легкие лапти, надел сухие валенки п ходит себе кум королю.