Сама она была уже рядом с дверью. По пути вытащила из ларя плотно увязанный тюк с веревочными лямками — наверняка собрала заранее, — перекинула через плечо.
— Ученик желает спросить, — задыхаясь, проговорил он, когда оба сошли с крыльца.
— Ну?
— Почему мы не захотели отстоять дом?
— Романтическая гниль. Сплошной древоточец. Призрак дома, но не он сам. А кроме того… Поворотись через правое плечо и гляди вверх!
Он повиновался. Над башенкой стоял двойной вертикальный столб дыма и пепла, в котором вились, переплетались узкие оранжевые ленты молний.
— Припожаловал, гость дорогой. А потом говорят — сажа в трубе загорелась. Дело, говорят, обычное.
Снова они почти бежали по краю поляны.
— Лес погибнет.
— Верно. Он сам об этом просил. Единственный способ омолодиться: люди только для своих нужд делают росчисти. И лес берут спелый, а не сухостой и бурелом, как надо бы. Разве не их дело — холить и лелеять?
— Всё живое погибнет.
— Э, нет. Гады и всякая мелкота тиной и ряской затянутся, в грязь закопаются, в болотных бочагах пересидят или под корни забьются. Сами корни ведь останутся целы. А прочий лесной народ, набольшие звери к реке побегут… Как мы.
— А как быть слабым?
— Слабым — да. Этим не жить.
— Как на войне, верно?
— Война необходима человечеству, как огонь — лесу. Отлично прорежает, закаляет и выбраковывает перед тем неизбежным, что куда хуже войны. Разумею — той, что ведётся по правилам. Кстати, тебе еще не надоело спрашивать?
Он понял, но не вполне. Не время, не место — да. Только зачем Карди раньше отвечала так подробно?
Сзади огонь набирал силу и уже гудел набатом. Сорди спиной, долгим волосом чуял, что вся пирамида покинутого дома взялась пламенем и обратилась в огненный шатер, хотя лесной пожар ещё не вышел на переднюю линию.
— В зеркало ему, вишь, поглядеть захотелось, вовкулаку, — бормотала Карди себе под нос. — Покрасоваться. Из камня свою потаённую корабелю вынуть.
Сорди молчал — сердце уже отказывалось ему повиноваться. По прежнему опыту он знал, что стоит верховому палу выйти на простор — помчится по окраинам со скоростью курьерского поезда и захватит их с Карди в клещи. Даже в кольцо. Почему они так упорно не желают выходить на середину?
И тут он увидел причину. Даже две.
Поляна закрывалась с противоположной стороны хилой полосой кустарника. А дальше сияла просторная гладь реки или озера…
И тут лес по обеим сторонам огненного столпа распахнулся — оба путника обернулись на шум.
Лесные лошади. Небольшого роста, крепконогие, с изящной небольшой головой.
Они шли плечом к плечу, не рысью или еще более неустойчивым галопом, а неким особенным шагом — высоко сгибая передние суставы, плавно и быстро. Сорди на какой-то миг показалось, что пышные гривы и чёлки лошадей охвачены огнем — такое впечатление создавали цвет, легкость и трепет.