— Вот чего не нужно, — донеслось из самого тёмного угла, — это самого поминать.
Кусок темноты выполз и сконцентрировался в небольшого ростом человечка, одетого не с пример изящнее наших знакомых: под дымчатый сюртук тончайшего сукна цвета поддета жилетка с роскошным павлиньим узором, серые панталоны доходят до носков сапог, отчищенных до зеркального блеска, густые усы любовно нафабрены, серые волосы расчёсаны на пробор.
— Ирусан, ты никак за хозяйку остался?
— Почему не за хозяина? Я муж почтенный, боевитый, — начал было тот, но пригляделся — и всплеснул пухлыми лапками:
— Госпожа, так это вы сами! Вот не ожидал, что так скоро появитесь в наших пенатах. Хотя город ведь поистине ваше любезное детище.
— И харчевня в каком-то смысле тоже. Эй, тут что — снова мела не имеется?
Ирусан вытащил откуда-то грифельную доску с привязанным к ней не веревочке школьным мелком и потряс ею:
— Для избранных — всегда.
— А прочие, кому отказал в кредите, зубы тебе заговаривают всякими занимательными побасенками? Всё как при мне?
— Беру далеко не всякое, ох, не всякое! — в круглых глазах человечка вспыхнуло нечто вроде пламени, да и слова казались каким-то огнедышащими, будто у ветхозаветного пророка. — Испохабились чтецы: спят в сугубом поддатии, что видят — упомнить не умеют, спутывают, как клубок грязной пряжи, а если из головы пытаются выдумать — оказывается, во всемирной паутине отловили вольно или невольно.
— Строго у тебя. И что — злостных неплательщиков ты огнём жжешь или на закуску другим пускаешь?
— Обижаете: вегетарианец я.
— В том смысле, что вся наша плоть — трава?
— Ох, госпожа Аруана, и охота вам смеяться над вашим преданным поклонником.
— Что поделаешь: было отвратно, прошло нескладно, зато вспомнить приятно. Не люблю оседлой жизни. Погостим здесь с учеником, а потом снова в путь отправимся.
— Так вам нумер требуется, — деловым тоном без капли прежней мечтательности проговорил он. — Одна кровать или две?
— Да как хочешь, лишь бы пошире. Кормёжка в номер или здесь что ни на то сообразишь?
— Погодите, лошадей еще обиходить нужно.
— Прежде у вас собаки были.
— Ах, да в стенах же мусульман полным-полно! Мы, положим, неплохо к собакам относимся, даже свои породы завели — аиди или салуки, как Идрис, — да вы же помните слепца? Но кони главнее. Так что конюшню держим на семь денников.
Он трижды хлопнул в ладоши. Явился слуга в странной курточке — пегой в черных, белых и рыжеватых пятнах, расседлал притихших жеребцов, взял за повод и увёл.
— А теперь пожалуйте в комнату.
Ирусан ловко подхватил сумки и прочее имущество и с небывалой легкостью понес впереди путешественников.