– А, это старье? Какая-то подруга семьи. Наши отцы вместе работают. Я едва ее знаю. Скажи ему, Клаудия.
– Мы едва ее знаем, – эхом отозвалась я.
– Что ж, единственная еще большая дурь, чем составлять такой список, – это хранить его и руководствоваться им, – усмехнулся Стью и приложил руку ко лбу в жесте, обозначающем «лузер». – Да еще и снабжать его разными пометками и примечаниями!
Джесс покраснела и сказала:
– Что ж, значит, ты тоже лузер, раз ходил со мной в половину этих мест!
Она быстро скомкала листок и бросила в мусорное ведро, но к тому времени бар «Темпл» уже прочно занял позицию нашего любимого заведения.
С тех пор многое изменилось. Став тридцатипятилетним ведущим редактором и приближающимся к тому же возрасту управляющим директором одной из крупных фирм Уолл-стрит, мы с Джесс уже не так часто тусуемся в Нохо и Виллидже. Равно как и подостыли к барам, в основном предпочитая рестораны, где люди осмеливаются появляться в других цветах, помимо черного. Но, подобно песням, которые неразрывно связаны с определенным периодом жизни, бар «Темпл» вызывает в нас ностальгию по временам, когда нам было слегка за двадцать.
И вот, когда я вижу белую ящерицу на темной входной двери заведения на улице Лафайетт и захожу в романтически освещенное, отделанное красным бархатом помещение бара, на меня тут же накатывают воспоминания о двадцатитрехлетней книголюбке, такой бедной, что один напиток приходилось растягивать на всю ночь (начиная работать в «Элджине», я зарабатывала всего девятнадцать тысяч в год). До сих пор ясно помню, как чувствовала себя тогда – одновременно напуганной и очарованной этим городом, полной мрачных предчувствий и неискоренимой надежды. Но прежде всего в памяти всплывают наши многочисленные в то время неудачи, причиной которых почти всегда являлся противоположный пол.
«Это и сейчас не изменилось», – думаю я, завидев за столиком в углу Джесс, потягивающую «космополитен». Нынче она редко пьет эти коктейли, но они остаются частью ритуала при посещении бара «Темпл» (который у нее выработался еще до начала показа «Секса в большом городе»). Подруга протягивает мне мой любимый напиток из здешнего меню – мартини с каплей вермута – и говорит:
– Как ты?
– Нормально.
– Правда?
Я киваю, но тут же поправляюсь:
– Нет. Не совсем.
– Хорошо. Слушай. Я тут сообразила, что этот марафон просто не в твоем стиле, – говорит Джесс.
Думая: «Если это лучшее утешение, которое ты изобрела за день, то у меня действительно большие неприятности», я парирую:
– Мне всегда хотелось пробежать марафон.