Вульф сделал широкий жест рукой.
— Однако я вовсе не противник расследования, связанного с выяснением алиби и прочих запутанных проблем. Все дело в том, что у меня нет ни сил, ни людей, чем в достаточном количестве располагаете вы. Все это вам известно лучше, чем мне. Если, например, существуют доказательства тому, что Кимз вернулся в квартиру Аркоффов после разговора с Эллой Рейз и вы их обнаружите, слава Богу. Я мечтаю, что эту работу завершите вы. Вам явно не хочется иметь на своем счету два нераскрытых убийства и вы приложите все силы и старания, чтобы их раскрыть. А потом вы неизбежно оправдаете Питера Хейза. Что касается меня, то моя миссия окончена.
— Как же! Ведь два свеженьких трупа — из-за вас.
— Чепуха и ребячество, мистер Креймер. Вы и сами знаете.
Стеббинс издал какой-то звук, и Креймер поинтересовался:
— У вас есть вопрос, Пэрли?
— Это не совсем вопрос, — прохрипел Пэрли. В присутствии Вульфа он обычно начинал хрипеть, поскольку подавлял в себе естественные побуждения, точнее, одно-единственное: выяснить, сколько нужно нанести ударов кулаком, чтобы Вульф лишился дара речи. Но тем не менее он продолжал: — Просто я не верю, что Вульф складывает лапки. Он явно что-то придерживает до поры до времени. Когда мы, надрываясь, как последние ослы, подгоним все один к одному, наш белоручка вынет из кармана то, что там прятал. Зачем он держит у себя жену Моллоя? Помните, у нас был ордер на обыск этого проклятого дома, мы перерыли его от и до, а оказалось, что в оранжерее в ящике под мхом и еще какой-то гадостью лежала женщина, которую он даже поливал водичкой, но мы это выяснили уже задним числом. Я могу подняться и привести ее сюда или давайте сходим за ней вместе. Гудвин не посмеет остановить блюстителя порядка, но если он вдруг…
Стеббинс вскочил, но я к тому времени уже успел набрать номер южной комнаты по внутреннему телефону, и миссис Моллой сняла трубку.
— Арчи Гудвин. Миссис Моллой, немедленно заприте свою дверь. Я подожду у телефона.
— Уже заперла. А в чем…
— Прекрасно. Виноват, что побеспокоил вас, но одному типу по фамилии Стеббинс, да, да, это полицейский, что-то ударило в голову, и я боюсь, как бы он не поднялся наверх и не стал вам досаждать. Чепуха, конечно, но дверь не открывайте никому, кроме меня, вплоть до дальнейшего распоряжения.
Я повесил трубку и повернулся лицом к нашей компании.
— Успокойтесь, сержант. Принести вам стакан воды?
Сбоку на шее Стеббинса набрякла жила.
— Мы в доме, где чинят препятствия правосудию, — сказал он Креймеру вконец осипшим голосом. — Она опознала труп и не созналась. Она дезертир. Плевать я хотел на дверные запоры. Сломаю!