— Ну чего ты нос повесил? Рассказывай. Да дай-кось я на тебя еще разок погляжу, — вошла и заговорила Романовна. — Ничего, хорош. А вот седины прибавилось ладно. Беспокойная у тебя работа, Алешенька. Взял бы полегче.
— Нельзя.
— Так уж нельзя?
— Да и не дадут. Время не то, чтобы работу легче искать.
— А воевать-то не заберут?
— Пока нет. Дальше видно будет.
— А вот Оленьку-то забрали. Да я так думаю, что сама она напросилась. Все говорила: стыдно в тылах-то сидеть, когда другие там за первое дело бьются…
— За правое, няня.
— Все одно. Вот голову-то и затолкала. Бабье ли это дело на немца войной идти! Сидела бы, замуж бы за Яшеньку вышла да детишек ему рожала…
Поздняков надулся. Опять будет ему про Яшеньку разводить! И Ольга хороша: и его обвела, и этого обманула. Да такого ли ей мужа надо, как Лунев, — ни мужчина, ни девица.
— А сам-то ты как? С семьей живешь?
— Нет, няня. Но помогаю.
Романовна хотела что-то сказать, но прикусила язык и только осуждающе глянула на опустившего голову Алексея.
— Ну, а как ты живешь, няня? — поднял глаза Алексей. — Может, и тебе помочь в чем-нибудь надо?
— А чего мне помогать-то? Оленька вон деньги прислала, хлеба полкила в руки дают, чего мне еще, старухе? Жевать вот скоро нечем будет, надысь опять один шатучий ниткой выдернула, чтоб ему пусто. И беленький вроде, а расшатался…
Поздняков улыбнулся.
— Этак и верно жевать нечем будет, Романовна. В другой раз расшатается — к нашему зубодеру свожу, подлечит. А с дровами?
— И дрова есть покудова, все есть. Одно меня мучает: как она там, Оленька? Опасно, поди, как скажешь?
— Где она, Оля? Адрес ее?
— Тебе зачем?
И опять горечью плеснула обида: Луневу — так детишек рожай, а ему и адреса Ольги сказать не хочет.
— Как же я тебе отвечу, няня: опасно или нет? Вот скажи полевую почту — и я скажу: опасно там или не опасно, — решил схитрить Алексей.
Но Романовна вовремя поняла ловушку.
— Ну и ладно. А почты я тебе все одно не скажу. Да и на что она тебе, почта эта? У тебя своя семья, а Оленька обратно свою найдет, не век же одна мыкаться будет.
Поздняков, слушая Романовну, решил не уходить, пока не узнает адреса Ольги.
За чаем Романовна вытащила откуда-то из комода кусочек сахару, нарезала на ломтики без того небольшой ломоть хлеба. Говорили обо всем, но только не об Ольге: Романовна явно боялась проговориться, дать ему ее адрес.
— А как же ты, няня, деньги без аттестата получаешь? Обманываешь ты меня, няня. Вот и живется тебе, вижу, не сладко. Надо помочь тебе. Может, денег дать?
— Начто? Есть у меня! Чего не веришь-то!