— Профессор Червинский? Удивительно… Впрочем, что же тут удивительного… Да-да, конечно… Гм, да. Ну что ж, замените ей арест выговором, товарищ воеврач первого ранга. Устным выговором. И научите обращению к старшим. Можете быть свободны.
Уже в пути начальник поезда объявил Ольге о милости генерала.
— Благодарите вашего покойного папашу, Ольга Владимировна. Посмертно хранит вас от ваших неблагоразумных поступков.
— А знаете, Сергей Сергеевич, если бы он сказал мне еще одну пакость, я бы ему дала оплеуху!
— И пошли бы под трибунал.
— И пошла бы! И там бы оказала: война — войной, а человеческое достоинство уважайте!
— Верю, скажете. И кого же вы убедите?
Синие глаза Ольги гневно сверкнули.
— Не знаю. Вас с вашим генералом, видимо, не убедить.
— Ну вот и договорились. Свое самолюбие уважаете, а мое не щадите…
— Я защищаю женское самолюбие, а не свое!.. Или теперь и вы заставите меня выслушивать подобные вещи?
— Нет-нет, зачем же. Да и без того в ухе звенит… Так-то. Вот почитайте-ка на досуге. А то с вами еще что-нибудь заработаешь. — И оставил на столике Ольги книжку.
Ольга не сразу взяла ее в руки. Книжка оказалась не чем иным, как строевым уставом РККА от 1941 года.
«Что же, выходит, и он за меня „заработал“ от этого хама с ромбами? Дают же таким право играть с людьми, как с оловянными солдатиками. Да и я хороша, промолчала бы уж, не раздувала огня — так ведь сама себе враг: и не хочу, а наговорю лишнего…»
4
Врачебный обход близился к концу. У одного из тяжелораненых Ольга задержалась дольше обычного. Только что оперированный, с ампутацией обеих ног, он еще находил силы улыбаться, отпускать шутки. Червинскую сразу же расположило к себе его добродушное, несколько одутловатое лицо с мягкими чертами и внимательными, дружески приветливыми глазами. Оказалось, тоже москвич. Даже жил сравнительно недалеко от Червинских. И Сибирь знал, дважды бывал в Иркутске. Обрадовался, услыхав, что построили-таки хороший мост через Ангару, но удивился, что в городе до сих пор нет ни одного трамвая.
— Старый купеческий город, Ольга Владимировна. Даже при нэпе были там такие миллионерищи — диву дашься. Чайные, мануфактурные монополии держали. Фаянс из Китая, мясо из Монголии, меха из Якутии возили. Пароходство, промыслы, рестораны, игорные дома, скачки. Золото у концессии торговали. Магазины, торговые ряды по всем сибирским городам и городишкам без малого…
— Да вы уж не историк ли?
— Нет, Ольга Владимировна, я солдат. В германскую собой командовал, в гражданскую ротой, в финскую полком, сейчас вот дивизией… откомандовал. Пятнадцать раз ранен был, два раза тонул, раз горел, раз газом травился, дважды из-под земли выбирался, а тут такая плевая штучка — и на тебе, отгулялся.