Житов взял у Маши шприц, наставляя его на следующую масленку, пояснил девушке:
— Для того чтобы сконструировать что-нибудь новое, надо хорошо понять, как работает старое.
— Машину какую хочешь придумать для смазки? — поняла Маша.
— Не знаю. Может быть, и машину.
— Хорошо бы, конечно. А то вот так потыкаешь смену-то, помню, так без спины останешься… Опять не так держишь! Погоди, покажу. — Маша подошла к Житову и, обхватив его со спины, положила на его руки свои, направила шприц. — Вот так. Видал, куда масленка глядит? А ты ее сбоку тыкаешь… Качай! — И, не выпуская его рук, заработала вместе с ним шприцем.
И оттого, что было совестно перед Машей за свою несообразительность, и от того, что невольно ощутил ее теплое сильное тело, упругие девичьи груди, Житову стало не по себе.
— Ну как? Хорошо? — шепнула ему на ухо Маша.
— Ничего, качает, — сказал Житов.
Смазка в сочленении выдавилась, и девушка, выпустив из объятий Житова, отошла дальше.
— А теперь я попробую сам.
— Давай, пробуй, — глуховато сказала Маша.
Житов тщательно обтер «концами» масленку, направил, как показала Маша, шприц, закачал. Но смазка опять выдавливалась мимо масленки, шлепалась на пол. И снова почувствовал на своей щеке теплое дыхание девушки.
— Дай-ка, погляжу.
Она отняла шприц, осмотрела. Затем нашарила в голове приколку, ковырнула ею масленку.
— Да тут и дырки-то нет. Куда тычешь-то? — засмеялась она тихим деланым смехом. И отдала шприц.
— Теперь можно? — окончательно сконфузился Житов.
— Качай.
В висках Житова стучало. Кое-как справился с масленкой. Положил шприц, отер рукавом лоб, обернулся… Маши не было.
8
Известие о гибели Наума Бардымовича молнией облетело управление, мастерские, автобазы и пункты. Фардию Ихсамовну увезли на скорой помощи в больницу. Поздняков, Гордеев, Скорняк, рабочие, водители все приемные дни бывали в ее палате, несли свои скудные подарки, цветы, несли свою искреннюю последнюю дань справедливости и доброте Наума Бардымовича.
Страшная весть эта пришла и в Заярск, в Хребтовую. В этот день рабочие особо ласково поглядывали на ничего еще не знавшего Лешку, брали из его исхудавших рук гаечные ключи или зубило, незаметно освобождая его от дел. И не решались сказать мальчонке.
Вызвалась сказать правду Леше Танхаеву Маша. Отпросилась у начальства прокатить Лешку на машине да там, один на один, и открыться.
Лешка был на седьмом небе от радости, когда Маша пообещала ему дать в удобном месте «баранку». Ведь заводить мотор, трогать с места машину — это совсем еще не то, что вести ее по дороге! На прямом и безопасном участке тракта Маша остановила пикап.