Подполковник, покрасневший до седых волос, вперился в Ольгу.
— Я таких, как вы… первую встретил… — И, отвернувшись, глухо спросил: — Едете?
— Подумаю, — разом просветлевшая, обессилевшая после огромной борьбы, выдохнула Червинская.
Видела, как дрогнули, распрямились плечи, встряхнулась седая копна. Подполковник шагнул к выходу, запнулся о табурет, с сердцем отшвырнул его в угол…
3
— Нюська! Аннушка!
Запыхавшаяся от бега Феня пулей влетела в палатку, упала Нюське в объятия.
— Он! Он, гляди! Роман твой!.. — тыча в конверт пальцем, совала она Нюське выжданную наконец первую весточку. — Рада-то я за тебя как! Рада-то!..
Нюська, боясь отпугнуть от себя видение, теребила в руках серый конверт. Буквы, размашистые, неровные, подпрыгивали, сливались. Да, это его, Ромки, весточка…
— Да читай же ты, дурочка! Чего ждешь-то?
Нюська оторвала каемочку, с трепетом вытянула сложенную вчетверо исписанную бумажку…
«Здорово, Нюська!
Уж не забыла ли меня, подружка моя?..»
Это Нюська-то забыла!
«…Был я, Нюська, в таком деле, откудова не то что письма, а и думки не вышлешь. Одно слово — преисподняя! Забросили нас туда с парашютами и прямехонько к немцу в гости…»
— Мамочки! Это куда же их, Нюсенька?..
«…Ну мы, конечно, не спасовали и, как сама можешь видеть, дело свое сделали и вернулись. Правда, многие наши ребята там остались…»
— Вот это герои! Читай, подруженька, читай дальше…
Но строчки полезли одна на другую, расплылись в синие корявые полосы… Дочитывать пришлось Фене…
4
Под утро Червинскую разбудили.
— Ольга Владимировна!.. Ольга Владимировна, снимаемся!
Ольга подняла голову, в лунной полутьме еле узнала Нюську. Далекий орудийный гул, рев машин и людские разноголосые крики оглушили ее, все еще не очнувшуюся от сна.
— Скорее, Ольга Владимировна, сейчас палатку разбирать будут… Немцы прорвались где-то… Вас подполковник зовет. — И убежала.
Ольга поднялась с койки. Нащупала приготовленные у изголовья вещи, оделась и, подхватив чемоданчик, оставила палатку.
— Товарищ гвардии капитан, можно?
— Что, Савельич?
— Палатку-то?
— Разбирайте.
Перед Ольгой одна за другой прошумели черные в ночи машины с будками-тентами. За далекой, залитой лунным светом выщербленной горой ухали взрывы, вспыхивали отблески «фонарей», рокотали зенитки. Луна вошла в облака, и густая тень легла на госпитальные и поселковые постройки. Ольга наугад направилась к операционной, инстинктивно шарахаясь от машин, сталкиваясь с людьми и спотыкаясь. Из открытой освещенной изнутри двери палаты вытаскивали последние шкафы, ящики и бутылки. Ольга вошла в палатку, огляделась. В стоящем в углу шкафчике, к счастью не вынесенном еще санитарами, собрала пузырьки и тоже рассовала их по карманам. Понадеялась на спокойную ночь, не спрятала их с вечера в сейфы.