Будучи изрядно смущен столь очевидным несоответствием, я в конце концов утешил себя мыслью, что кровного родства между хозяином дома и Татьяной может попросту и не быть. Бог знает, какие случаи сводят людей под одной крышей, тем паче в глухих деревнях! Может, на самом деле Таня – всего лишь приемная дочь Федора Богдановича, а дедушкой она называет его по сложившейся привычке либо чтобы подчеркнуть старшинство. На том и успокоился. К тому же в голове тем временем поселились уже новые, более насущные мысли, касающиеся главной цели моей поездки. Пора было определяться: либо тотчас раскланиваться с гостеприимными хозяевами и любым способом, пусть даже пешком, добираться до Энска, либо договариваться о сегодняшнем ночлеге здесь.
Федор Богданович словно прочитал мои мысли. Отложив в сторону очередную конструкцию, предложил сам:
– А не остаться ли вам, товарищ писатель, сегодня у нас? В городе вы ведь вряд ли теперь быстро найдете пристанище. Там на Ставропольской хотя и есть небольшая гостиница от бывшего коммунхоза, да только в сезон в нее не втиснуться. А ходить с просьбой о ночлеге по домам поздновато уже, боюсь, будет. После лихих девяностых наши люди теперь только до шести вечера незнакомцев на порог пускают, да и то не каждого. Так что оставайтесь, успеете вы в свой Энск. Посидим сегодня вечерком на веранде, о жизни покалякаем, может, пару-тройку идей и для ваших будущих книжек подкинем…
Предложение оказалось весьма своевременным, и жеманиться я не стал: чай, не барышня. Правда, оккупированный котищем диван придется либо отвоевывать, либо, на худой конец, делить по-братски. Ну да ничего, как-нибудь договоримся. Настроение мигом поднялось, и со стропилами для чужой бани мы покончили буквально за полчаса. Потом пили молоко, потом зачем-то ходили знакомиться с соседями слева, где тоже пили молоко, но уже с ванильными сухарями. А когда стало смеркаться, Татьяна предложила мне прогуляться до берега реки, чтобы полюбоваться оттуда огнями вечернего Энска.
Во время прогулки девушка вела себя отнюдь не деревенской скромницей: заливисто хохотала в ответ на мои немудреные шутки и не стесняясь опиралась на мою услужливо согнутую в локте руку. Меня, признаться, столь непосредственное ее поведение весьма ободрило. Вообразил даже, что угодил в истинно райское местечко, где все возможно и все достижимо. В конце нашей непродолжительной прогулки мы вышли к выдающемуся в сторону реки и украшенному тремя мощными березами мысу, совершили по нему своеобразный круг почета, постояли недолго прямо у кромки обрыва, полюбовавшись словно бы парящими над водой огоньками Энска, а потом двинулись в обратный путь.