— Ну, право же, гораздо лучше лежать спокойно, — уговаривала Сильвия. — Пожалуйста, будь хорошей, послушной девочкой.
Береника всхлипывала, закусив губу.
— Раскройте чуток пошире, — негромко распорядилась Арсиноя. — И начинайте.
Караулившая за дверью Эфра гадливо морщилась и пожимала плечами. Встретиться с мужчиной раз в год, зачать и произвести на свет новую неустрашимую воительницу — это еще понятно. А тискать и мусолить друг друга невесть ради чего — тьфу!
Подобно всем своим грозным товаркам, Эфра презирала бессмысленные и никчемные развлечения, от дремучей глупости принятые у чужеземных народов. Жить бок о бок с противоположным полом само по себе противоестественно. Заниматься же подобными пакостями не ради продления рода...
На берегах Фермодонта, в суровой Фемискире, за такие выходки полагалась расправа быстрая и безжалостная.
Амазонка напрягла крепкие мускулы. Попробовали бы эти клушки подступиться к ней, с которой не сумел по-настоящему сладить в потешном бою на мечах сам великолепный Рефий!..
Похищенная недотрога прекратила верещать как резаная — вот и славно. Теперь, правда, стонет, словно стрелу зазубренную из плеча выдергивает... Ну, что за удовольствие заниматься вещами, от коих ноешь да охаешь?
Эфра с гордостью вспомнила собственное геройское терпение. Сама царица Ипполита похвалила доблестную амазонку, ни звука не проронившую при довольно мучительном ранении в правую лопатку и последовавшем за ним врачебном вмешательстве.
— Берите пример! — коротко бросила Ипполита, кивнула совсем еще юной Эфре и удалилась, надолго осчастливив телохранительницу столь неслыханным вниманием.
Уж она-то, Эфра, никогда не разрешит себе хныкать и проливать слезы по наипустячнейшему поводу!
Новый всхлип, долетевший из купальни, вызвал у амазонки грустную, брезгливую усмешку...
Еще полчаса назад во многом разделявшая взгляды Эфры, митиленянка впервые испытывала неудержимый прилив доселе неведомого, пугающего и несравненного блаженства. Разум подсказывал, что с нею вытворяют вещи, для порядочной женщины отнюдь не приемлемые, но молодое, здоровое, полное свежих неистраченных соков тело не желало подчиняться рассудку, и своевольничало напропалую.
Сильвия была права: даже искушенная соблазнительница Арсиноя навряд ли добилась бы многого в одиночку — чересчур пугливой и безразличной к любовным забавам сделало пленницу неудавшееся замужество. Права была и государыня: где потерпит неудачу единственный гребец, многочисленный экипаж управится быстро и успешно.
Современный сексолог, думается, определил бы затеянную Арсиноей игру, как синхронное воздействие на все эрогенные зоны. А четыре тысячи лет назад ученые термины еще не приобрели нынешней завершенности, и странное развлечение стали именовать в итоге «критской проделкой».