— Но мы в безопасности! — воскликнула Валентина. — Никто не осмелится тронуть нас теперь! Боже мой, Сандра, ты не представляешь, как я счастлива, что я наконец дома и свободна! И не могу поверить, что больше не увижу этого негодяя! Но постой — я все время говорю о себе. А что происходит в твоей жизни? Как ты живешь, ты совсем-совсем такая же, как раньше.
— Ты тоже, — отвечала сестра с улыбкой. — За исключением того, что ты стала еще обольстительнее. А теперь, когда ты рассказала мне все или почти все, — она усмехнулась, — про историю с полковником де Шавелем, тебе следует все-таки поспать. У меня есть еще дела по хозяйству, и, рано ли, поздно ли, мне надо садиться на моего нового жеребца и объезжать угодья. Да ведь никто из этих мужланов так и не смог его объездить! Я тебе завтра его покажу.
— Может быть, и я смогла бы на него сесть, Сандра?..
— Ну уж нет! — отрезала Александра. — Во-первых, он поляков на дух не переносит, это раз. Тадеуш уже сломал себе руку, попытавшись взобраться на него, а ведь он лучший объездчик во всем моем имении! Нет, дорогая, занимайся собой. А сейчас ступай-ка спать. Мы отметим ваш приезд этим вечером, мы с тобой да этот бравый полковник!
Валентине пришлось объяснить де Шавелю, что столовая в замке слишком велика и будет смотреться ужасно угрюмой в присутствии всего трех персон, а поблизости не было соседей, которые стоили того, чтобы их пригласили на обед. Исходя из таких соображений, Александра велела подать обед в кабинете отца. Это была теплая комната по средневековым меркам Чартаца. Там были настелены персидские ковры и висели на стенах гобелены, которые все же удерживали немного тепла, исходившего от весело горевшего камина и от многочисленных канделябров, усаженных свечами. Столовое серебро и изысканная скатерть были русского происхождения, что де Шавель сразу же отметил про себя. Он спустился к обеду в сером костюме и ослепительно белых лосинах, и даже язвительная Александра вынуждена была признать, что он очень хорош собой. Он был мужчина не того типа, который ее привлекал; в нем чувствовалась властность. Это был не петушиный задор графа Грюновского, но все же неосознанная магия силы, исходившая от него, вызывала у нее стремление противостоять этому загадочному человеку.
Полковник вошел в комнату, поклонился и поцеловал Александре руку. Ее руку украшал перстень с огромным рубиновым кабошоном[6], таких камней он не видел в своей жизни. Оттенок камня удачно гармонировал с колье на ее шее и с цветом платья, которое также было выдержано в густо-красной гамме. Платье приоткрывало ее высокую грудь, и полковник подумал, что, несмотря на свой высокий рост и свою угловатость, эта женщина, безусловно, соблазнительна. Взглянув в ее темные глаза, он с удивлением обнаружил там вполне откровенный вызов… Человек, который смог бы покорить эту женщину, должен быть сделан из того же редчайшего материала, что и она. Полковнику с трудом верилось, что Александра и Валентина были сводными сестрами.