Мистер Долланд взял со стола длинный кухонный нож и стал ловко им орудовать, то делая выпад вперёд, то отступая назад в схватке с воображаемым противником.
Он двигался изящно, но так реалистично, что у меня было полное впечатление, будто я вижу двух фехтующих мужчин.
На миг он остановился и, указывая в сторону кухонной плиты, произнёс:
— Вон там, на берегу, восседала виновница происходящего, упивавшаяся зрелищем того, как братья бьются, готовые ради неё убить друг друга.
Плита превратилась в берег реки. Я ясно представляла себе девушку — она была немного похожа на Фелисити, только с той разницей, что Фелисити была слишком добросердечной, чтобы желать чьей-то смерти из-за своей персоны. Всё было совершенно наглядно, как и всегда со всеми эпизодами, которые оживлял мистер Долланд.
Сделав драматический выпад «шпагой», он произнёс глухим голосом:
— В тот самый момент, когда один из братьев попал своему противнику в шею и проколол ему вену, другой поразил родного брата в сердце. Так оба и погибли на поле, которое называлось тогда Лонг Филдз. Впоследствии его переименовали в Саутхэмптон Филдз.
— Ну и ну! — воскликнула миссис Харлоу. — На что только любовь не толкает людей!
— Который из братьев стал постоянно являться ей? — спросила я.
— Ты уж не можешь без привидений! — неодобрительно обратилась ко мне няня. — Ей обязательно нужен призрак!
— Вы вот что, послушайте, — снова продолжил мистер Долланд. Он ещё немного пофехтовал несуществующими шпагами, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. — Пока братья двигались туда-сюда, они успели сделать сорок шагов на этой политой кровью поляне, и на том месте, где ступали их ноги, никогда больше ничего не росло. Люди, бывало, специально ходили смотреть на эту поляну. Моя бабушка говорила, что отпечатки ног были ясно видны, и цвет их был красный. Там, случалось, пробовали что-то сажать, но растения не принимались. Отпечатки ног сохранялись.
— Что сталось с девушкой, из-за которой произошёл поединок? — спросила Фелисити.
— О ней ничего с тех пор не было слышно.
— Надеюсь, их призраки постоянно являются ей, — сказала я.
— Не надо было быть такими дурными, — заявила няня. — Терпеть не могу дураков. Никогда их не терпела и не буду терпеть!
— По-моему, довольно печально, что они оба умерли, — заметила я. — Было бы лучше, если бы один из них уцелел и страдал от угрызений совести. Девушка же вообще не стоила всего этого.
— Приходится мириться с тем, что есть, — возразила мне Фелисити. — Жизнь не изменишь так, чтобы концы аккуратно сходились с концами.