— Разве ты не сказал, что со временем я стану чемпионом по верховой езде? Что ж, может, этот день не так далёк.
— Хорошо. Поедем по полю. Думаю, мы немного сократим путь.
Когда мы пересекли поле, он натянул поводья.
— Посмотри — какой вид. Приятное побережье, не так ли?
— Я не сказала бы, приятное. Довольно высокие, острые скалы.
— Ты права. Здесь творились страшные вещи. Во время шторма злодеи заманивали корабли на скалы, они разбивались, а эти проходимцы вылавливали груз. Могу поклясться чем угодно, местные жители в штормовые ночи до сих пор слышат крики бедняг. Ветер иногда производит такие странные звуки, что некоторые принимают их за голоса привидений.
— Ты уже родился циником?
— Думаю, да. В нашей семье не может быть двух святых.
— Ты относишь Карлтона к святым. И почему только люди снисходительны по отношению к ним?
— Ответ прост. Слишком трудно следовать по их стопам. Мы, грешники, чувствуем в себе некоторое превосходство, поскольку веселее живём.
— Неужели грешники живут веселее, чем святые?
— О да. В то же время они чувствуют, что это несправедливо по отношению к святым. И по этой причине проявляют к ним определённую опеку. Карлтон всегда поступает правильно. Он выучился управлять усадьбой, женился на подходящей девушке, произвёл на свет наследника по имени Генри и очаровательную Дженифер. Все в усадьбе его обожают, при нём дела пошли гораздо лучше, чем когда-либо. О, он обладает всеми добродетелями. Немного найдётся таких людей. В противном случае они лишились бы такой славы. Видишь, грешники тоже в какой-то мере полезны.
— Это огромное преимущество, что Карлтон оказался таким хорошим сквайром.
— Всё, что касается Карлтона, можно определить одним словом «хороший».
— Ты тоже не лишён хороших черт… как и он.
— О, но у него обе ноги в полном порядке.
И снова злобность в голосе, в любой момент готовая проявиться. Я пожалела, что завела этот разговор.
— Всё-то у Карлтона хорошо, — продолжал он. — Так было всегда. Только пойми меня правильно, у него такая натура, что всё выходит правильно.
— Лукас, тебе не повезло. Но с этим надо смириться. Ничего нельзя поделать. Но ведь жизнь продолжается.
— Ты права. В отличие от Плэйера, я, по крайней мере, на свободе. Меня это мало радует и лишний раз доказывает порочность моей натуры.
— Ты, ты свободный человек.
— Посмотри! Там виден дом.
— Дом?
— Пэрриваль Корт. Смотри прямо и немного направо. Вот он.
Наконец-то я увидела его. Выглядел он величественно и располагался на небольшом склоне, выходящем к морю.
— Впечатляет, — признала я.
— Это очень древняя усадьба. Тренкорн по сравнению с ней просто юнец.