В свою последнюю ночь у Луизы она стащила с обеденного стола нож и вилку и приготовилась встретить ночных посетителей. Одному эта вылазка едва не стоила руки; остальные в страхе отступили. Хилари никому ничего не сказала.
Через два дня за Хилари пришли.
Попав в колонию, она ни на что не реагировала и не отвечала на вопросы, поэтому ее поместили в одиночку. Прошло две недели, прежде чем начальство убедилось: девочка здорова, только худа, как спичка, и очень ослабла. Она отказывалась вставать. Они рассудили, что общество других детей пойдет ей на пользу. Диагноз был — «подростковый психоз».
Хилари поставили на работу в прачечной и поместили в спальню, где, кроме нее, было еще пятнадцать девочек. По ночам она слышала возню, вздохи и стоны, но ее не трогали, даже не заговаривали с нею. Через месяц ее направили в другой семейный дом, где было три девочки. Хозяйка попалась хорошая: не то чтоб добрая, но вежливая. И религиозная. Она то и дело унылым, безрадостным тоном читала им проповеди: мол, Господь покарает их, если они не примут веру.
Девочки пытались проникнуть за броню, которой Хилари окружила себя, однако ее молчаливая холодность обескураживала. Так что спустя два месяца ее вернули в колонию, а вместо нее взяли веселую, общительную и на все согласную одиннадцатилетку.
На этот раз Хилари так до конца и осталась в колонии. Она не завела ни одной подруги. Посещала занятия в школе, выполняла порученную работу и запоем читала все, что подворачивалось под руку. Она все продумала. Нужно выйти отсюда и получить образование. Чем усерднее она будет работать, тем больше получит знаний, тем вернее грядущее спасение. И Хилари целиком посвятила себя учебе.
В семнадцатилетнем возрасте она с отличием окончила школу, а на следующий день начальница пригласила ее к себе в кабинет.
— Поздравляю, Хилари. Мы наслышаны о твоих успехах.
«Мы»?
Кроме начальницы, в кабинете никого не было. Никто не приехал забрать отсюда Хилари. Так было девять лет, так будет всегда. Такова уж ее судьба. Она давно смирилась. Вот если бы найти Александру и Мегану… Но и эта надежда теперь казалась хрупкой. Хилари по-прежнему хранила за подкладкой чемодана десять тысяч долларов, но ее уверенность сильно пошатнулась.
Поехать к Артуру?
Да и помнят ли ее сестры?
Александре теперь тринадцать, а Мегане — девять. Она стала им чужой. На всем белом свете у Хилари не осталось никого, кроме нее самой. Поэтому она безучастно взирала на начальницу.
— Спасибо.
— Тебе предстоит сделать выбор.
— Вот как?
Хилари усвоила: слова о выборе не предвещают ничего хорошего — и приготовилась защищаться от новых посягательств. Время, прошедшее с тех пор, как она попала в первый семейный детский дом, научило ее многому.