Когда он уткнулся носом ей в шею, она уловила сладкий запах его одеколона и тут же вздрогнула, ощутив прижавшуюся к ней твердую часть его тела. Кэлли инстинктивно отшатнулась, но почувствовала, что он крепче прижимает ее к себе и эта твердая часть становится все больше.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно, — прошептал он ей на ухо, и его язык принялся облизывать ее мочку уха. Разум бил тревогу, но замечательное ощущение между ногами мешало ей двинуться с места. «Опасно!» — прозвучал в мозгу предупреждающий сигнал, но его губы и язык проделывали такие штуки, на которые даже самые опытные парни в школе не решились бы. Она чувствовала, как все в голове плывет, и, вспомнив про шампанское, осознала, что бокала у нее руке больше нет. Наверное, Перри взял его у нее и поставил на поднос.
В голове промелькнула мысль: она может немедленно прекратить все, побежать в ванную комнату и взять себя в руки, но тут он положил ее руку себе между ног, а сам полез ей под юбку. И не осталось ничего, кроме ощущения его и своего тела, кроме желания, смешанного со страхом, и наслаждения, смешанного с болью. Одно движение на кровати — и он проник в нее так глубоко, что ей показалось: она вот-вот умрет на месте.
А потом все внезапно кончилось.
Перри скатился с нее и остался лежать на спине. Он тяжело дышал, и она подумала, не заболел ли он. Затем, когда он отдышался, она стала ждать, что он посмотрит на нее, скажет, что все хорошо, что она ему нравится. Но он не открывал глаз.
Кэлли с ужасом посмотрела на пятна крови на вышитом покрывале. Почему Перри не хочет взглянуть на нее? Казалось, будто он забыл, что она здесь, получил то, к чему стремился, и… забыл. Нет! Она поторопилась выбросить эти мысли из головы. Просто таков взрослый мир. Как это так получается: ты доставляешь мужчине такое удовольствие, что ему требуется прийти в себя, прежде чем выказать свою любовь? А он, без сомнения, ее любит, иначе почему он выбрал ее, хотя мог бы иметь любую женщину в мире? Борясь с паникой, Кэлли осторожно положила голову ему на плечо. Ощутив жар его страсти, она теперь сама нуждалась в его тепле.
Перри похлопал ее по бедру.
— Я всегда думаю, что мне нужна эротика, пока мне не попадется вот такой сладкий нетронутый кусочек. А ты очень сладенькая, мой котеночек. Почему рано или поздно вы все превращаетесь в кошек? Почему вино стареет, становится кислым? — Он замолчал и вроде бы даже всхрапнул, как будто готовясь уснуть.
Кэлли не смела пошевелить головой. Что он хотел сказать? Тон был ласковым, но слова странными. Что он называет «кусочком», кто превращается в кошку, о каком «вине» идет речь? Может быть, она должна сейчас сделать что-то еще? Кэлли едва не расплакалась. Если он ее любит, то почему не обнимет? Почему не открывает глаз? Что, если она ему больше не нужна? Но такого не может быть! Он же обещал ей помочь.