Дуча поднесла ему кружку. Бохру деликатно промокнул глаза рукавом.
– Какие чувства, – тонно протянула Нунна. Она не могла допустить, чтобы этот мерзкий мальчишка выглядел перед клиентами более утонченным.
– Чушь собачья, – уверенно произнес Торк. – Сразу надо было стараться отбить, а не слезы лить!
– И вообще, нечего с врагами империи путаться, будь ты хоть принц, хоть кто! – вступил в разговор слуга Шуаса. До того он молчал, добирая остатки каши и омлета, но теперь миска была выскоблена до блеска. – Правильно император поступил!
Тут голос Боболона недр кухни провозгласил, что жаркое скоро будет готово, и это вызвало больше оживления, чем трогательная история. Хозяйка распорядилась принести еще вина, и когда наконец свинину выставили на столы, обед естественно перешел в ужин. За окнами давно стемнело, Бохру добавил масла в светильники.
– А хорошо-то как! – Слуга Шуаса, насытившись по первому заходу, желал приятной беседы. – Особливо, когда дверь заперта, и ворота тоже, потому что вдали от городов, по степям да пустошам, бывает, нечисть бродит. Я тут такое слышал…
– Цыц! – заткнул его слуга Варинхария. На правах до некоторой степени военного он полагал себя человеком решительным. – Может, где-нибудь в Михале, где колдуны кругом, она и бродит. А у нас императоры и жрецы колдовство все повывели, а с ними и нечисть уничтожилась.
– Вообще-то у степняков, когда парень с парнем – и верно за позор считается, тут старикашка не соврал, – повествовал Эрке оруженосцу. – Могут и живьем закопать. Наподобие как у нас колдунов зарывали при Дагде Благочестивом. Зато у них другой обычай есть. Вроде вот как у них считается: в бабу или в девку мужская душа вселяется. Или, наоборот, в мужика или в парня – бабья. И тогда собираются шаманы со всех родственных кланов в круг и особую песню поют, проверяют, правда ли это. Бывает, день поют и два без остановки. И если тот или та, кого проверяют, в круг войдет и песню подхватит, вот что будет. Если вранье оно или просто рассудка помрачение, тогда помрет тот человек, песня его на месте убьет. А если не вранье – помрет его прежняя душа. Тогда – все. При всем племени, чтоб никто не говорил, что не видел и не знает, обрядят парня в платье, а девку в штаны и кафтан. И считается отныне парень девкой, а девка парнем, и так живет. И никто их попрекать или смеяться не будет. Им даже жениться или выходить замуж позволено, потому как считается, что переродились они полностью.
– Врешь ты все!
– Не. Сам однажды такой обряд видел. Раньше, говорят, оно чаще было. А теперь почти что не встречается. И впрямь, наверное, соседство с империей действие свое оказывает. Но все же порой бывает.