— О, Джоани, — произнес он страдальческим тоном.
— Джек, — невозмутимо отозвалась я, — какой сюрприз.
Он несколько раз всхлипнул и погладил мои волосы.
— Ты выпил? — спросила я безжалостно.
— Немного, — пробормотал он. Я чувствовала резкий запах спиртного, исходящий от него. — Я боялся…
— Боялся? — Я усмехнулась. — И чего же?
— Ты подстриглась, — повторил он.
— Мне нравятся короткие волосы.
Он наклонился, так что мы соприкоснулись лбами.
— Я любил смотреть, как они струились по твоей спине…
— Ты действительно пьян, — сказала я, сдвинувшись наконец с места. — Тебе лучше присесть.
Он прошел за мной в комнату.
— Извини. Мне нужно было набраться храбрости.
— Не беспокойся. — Я шлепнулась на стул. — Я пила «Уолбангер», мы квиты.
— Уол — что? — Он сел напротив меня.
— Не важно.
Джек сел на стул, наклонившись вперед и положив локти на колени, и внимательно рассматривал меня. В его волосах прибавилось седины, а возможно, мне так показалось. Он был подстрижен очень коротко, кудри образовывали на голове плотную шапочку, и это делало его похожим на римского патриция. Джек загорел и выглядел бы замечательно, если бы не покрасневшие глаза, — но он все равно излучал обаяние. Даже в горестный час ему удалось отлично одеться: розовая футболка, явно не с полки обычного магазина; слаксы цвета карамели, несомненно итальянские, великолепно облегавшие его длинные ноги; белый ремень, белые туфли — роскошный мужчина. Как я его ненавидела!
Джек сидел в напряженной позе, я же откинулась па спинку стула и посмотрела на него, прикрыв глаза.
— Как Лиззи? — поинтересовалась я и сама удивилась, непритворно зевнув при упоминании ее имени, хотя, учитывая солнце, алкоголь и жару, это было вполне естественно.
Он широко открыл глаза, удивившись моему сонному состоянию. Джек достаточно разбирался в актерской игре, чтобы распознать ее, и понял, что зевок был натуральным. «Милый, — подумала я, — я могу читать тебя как книгу».
— М-м-м? — промычал он.
— Как Лиззи?
— Она в Марокко.
— Правда? — Я закрыла рот и слегка потянулась. — Это состояние души или тела?
Он поступил благоразумно, проигнорировав мой вопрос.
— Я только что вернулся…
— Я заметила, ты загорел.
Он посмотрел на свои руки, как будто оценивая их.
— Была хорошая погода?
— Неплохая… — начал Джек, а потом замолчал. В его взгляде можно было без труда прочесть: «Что происходит, черт возьми?» Но он придал лицу другое, более подобающее случаю выражение — страдальческое. — Мы расстались, — вяло произнес он.
Мне нечего было сказать в ответ, поэтому я ждала.
Он тоже ждал. А потом, когда понял, что ничего не услышит, поднял глаза и продолжил: